Гарри Поттер и принц-полукровка

Гарри иногда спрашивал себя, кем мог быть этот Принц-полукровка. Хотя из-за множества домашних заданий все «Углубленное зельеварение» он прочитать не мог, пролистав учебник, он увидел, что почти на каждой его странице Принц сделал дополнительные заметки, и не все они касались зельеварения. Местами он находил указания по совершению заклинаний, которые Принц, похоже, придумал сам.

— Или сама, — раздраженно сказала Гермиона, услышав, как Гарри зачитывал некоторые из них Рону субботним вечером в гостиной факультета. — Может, это была девушка. Судя по почерку, это скорее девушка.

— Его звали Принц-полукровка, — сказал Гарри. — Сколько девушек были принцами?

Гермиона, по-видимому, не нашла, что на это ответить. Она только нахмурилась и отдернула от Рона свое эссе по принципам рематериализации, пытавшегося прочесть его вверх ногами.

Гарри взглянул на часы и поспешно сунул старое «Углубленное зельеварение» обратно в сумку.

— Без пяти восемь, мне пора, а то опоздаю к Дамблдору.

— Ой! — встрепенулась Гермиона, посмотрев на него. — Удачи! Мы тебя дождемся — хотим послушать, чему он тебя научит!

— Надеюсь, все пройдет нормально, — сказал Рон, и оба они проводили взглядом Гарри, уходившего через дыру в портрете.

Гарри шел по пустым коридорам. Один раз, однако, ему пришлось быстро спрятаться за статую, когда из-за угла появилась профессор Трелони, бормотавшая что-то себе под нос, тасуя колоду засаленных игральных карт и гадая по ним на ходу.

«Двойка пик — конфликт, — пробормотала она, проходя мимо съежившегося в своем укрытии Гарри. — Семерка пик — дурной знак. Десятка пик — насилие. Валет пик — темноволосый молодой человек, возможно, чем-то встревоженный, и он не любит гадающего…».

Она резко остановилась прямо за статуей Гарри.

«Ну, этого быть не может», — недовольно сказала она, и Гарри услышал, как она энергично перетасовала карты и пошла дальше, оставив после себя только запашок кондитерского хереса. Гарри подождал еще немного, чтобы убедиться, что она точно ушла, и поспешно двинулся дальше. Вскоре он дошел до того места на восьмом этаже, где у стены стояла одинокая горгулья.

«Кислотные леденцы», — сказал Гарри, и она отпрыгнула в сторону. Стена за ней раздвинулась, открыв движущуюся винтовую лестницу. Гарри ступил на нее и плавными кругами подъехал к двери с медным молотком, которая вела в кабинет Дамблдора.

Гарри постучал.

— Войдите, — произнес голос Дамблдора.

— Добрый вечер, сэр, — сказал Гарри, заходя в кабинет директора.

— А, Гарри, добрый вечер. Садись, — улыбнулся Дамблдор. — Надеюсь, твоя первая неделя в школе была приятной?

— Да, спасибо, сэр, — ответил Гарри.

— Ты, наверное, был очень занят — уже успел заработать наказание!

— Э-э… — смущенно начал Гарри, но вид у Дамбдлора был не очень-то строгий.

— Я договорился с профессором Снейпом, свое наказание ты отработаешь в следующую субботу.

— Хорошо, — сказал Гарри, у которого на уме были более неотложные вопросы, чем наказание Снейпа. Он украдкой огляделся вокруг, пытаясь угадать, что Дамблдор намеревается делать с ним сегодня вечером.

Круглый кабинет ничуть не изменился: на тонконогих столиках, попыхивая дымом и жужжа, все так же стояли хрупкие серебряные приборы, портреты предыдущих директоров и директрис дремали в своих рамах, а великолепный феникс Дамблдора Фоукс сидел на своей жердочке за дверью, с живым интересом глядя на Гарри. Похоже, Дамблдор даже не освободил место для занятий дуэлями.

— Ну, Гарри, — деловым тоном сказал Дамблдор, — тебе, наверное, интересно, что я запланировал пройти с тобой на этих, за неимением лучшего определения скажем, уроках?

— Да, сэр.

— Я решил, что теперь, когда тебе известно, что побудило Вольдеморта попытаться убить тебя пятнадцать лет назад, пора кое-что тебе сообщить.

Наступила тишина.

— В конце прошлого семестра вы сказали, что все мне расскажете, — сказал Гарри. Ему трудно было произнести это без легкого упрека. — Сэр, — добавил он.

— И рассказал, — спокойно ответил Дамблдор. — Я рассказал тебе все, что знаю. С этого момента мы покинем твердую почву фактов и отправимся в путешествие по зыбким трясинам памяти в заросли самых смелых догадок. С этой минуты, Гарри, я могу заблуждаться столь же прискорбно, как Хамфри Рыгинс, решивший, что настало время для сырного котла.

— Но вы считаете, что вы правы? — сказал Гарри.

— Естественно, но, как я тебе уже продемонстрировал, я, как и все люди, совершаю ошибки. И вообще-то, поскольку я — уж извини — немного умнее большинства людей, то и ошибки мои, соответственно, обычно серьезнее.

— Сэр, — нерешительно начал Гарри, — то, что вы собираетесь мне рассказать, как-то связано с пророчеством? Это поможет мне выжить?

— Это очень сильно связано с пророчеством, — ответил Дамблдор, так небрежно, будто Гарри спросил его, какая завтра будет погода. — И я определенно надеюсь, что это поможет тебе выжить.