Гарри Поттер и Принц-Полукровка

— Том, — девичий голосок звучал очень близко; видимо, они находились напротив дома, — может, я ошибаюсь… но, кажется, к двери кто-то прибил змею…

— Боже милосердный, ты права! — ответил юноша. — Наверное, сынок; я же говорил, у него не в порядке с головой. Не смотри туда, Сесилия, дорогая.

Цоканье стало удаляться.

— «Дорогая», — прошептал Морфин на серпентарго, уставившись на сестру. — «Дорогая», так он ее назвал. Значит, все равно он тебя не возьмет.

Меропа совсем побелела. Гарри боялся, что она вот-вот упадет в обморок.

— Что такое? — вмешался Монстер. Он тоже говорил на серпентарго, переводя взгляд с сына на дочь. — О чем ты, Морфин?

— Она любит глазеть на того мугла, — злорадно ответил Морфин, глядя на сестру, которая остолбенела от страха. — Вечно торчит в саду, когда он проходит, пялится сквозь изгородь. А вчера ночью…

Меропа умоляюще вскинула голову, но Морфин безжалостно продолжал:

— Чуть из окна не вывалилась, все ждала, когда он проедет домой!

— Смотрела из окна на мугла? — тихо проговорил Монстер.

Монстеры начисто забыли про Огдена. Тот изумленно и несколько брезгливо следил за новым всплеском непонятного шипения и хрипа.

— Это правда? — помертвевшим голосом спросил Монстер и сделал пару шагов к испуганной дочери. — Моя дочь… семя Салазара Слизерина… сохнет по грязнокровому муглу?

Меропа, не в силах произнести ни слова, отчаянно затрясла головой и вжалась в стену.

— Но уж я ему показал, отец! — захехекал Морфин. — Подстерег, когда он проезжал мимо! С прыщами он уже не такой красавчик, верно, Меропа?

— Ах ты, паршивая шваха, ах ты, грязная предательница! — не владея собой, взревел Монстер и обхватил руками горло дочери.

Огден и Гарри хором завопили: «Нет!»; Огден поднял волшебную палочку и выкрикнул: «Релашио!» Монстер отлетел от дочери, задел стул и упал на спину. Морфин с яростным воем вскочил с кресла и ринулся на Огдена, потрясая окровавленным ножом и паля во все стороны заклинаниями.

Огдену ничего не осталось, как спасать свою жизнь. Думбльдор жестом показал, что надо идти за ним; Гарри повиновался. Им вслед неслись крики Меропы.

Огден, прикрывая руками голову, пролетел по тропинке, выскочил на главную дорогу и столкнулся с лоснящимся гнедым скакуном, на котором сидел очень красивый темноволосый юноша. Он и хорошенькая девушка, ехавшая рядом на серой лошади, громко расхохотались. Огден, с ног до головы в пыли, оттолкнулся от лошадиного бока и помчался дальше. Он бежал, не разбирая дороги, развевая полами сюртука.

— Думаю, на сегодня достаточно, Гарри, — сказал Думбльдор, взял Гарри под локоть и легонько потянул. Они невесомо проскользили сквозь тьму и скоро приземлились в кабинете Думбльдора. Там уже сгустились сумерки. Думбльдор мановением палочки зажег лампы, и Гарри сразу спросил:

— Что случилось с той девушкой? Меропой или как ее там?

— О, ничего страшного, — ответил Думбльдор. Он уселся за письменный стол и жестом пригласил Гарри последовать своему примеру. — Огден аппарировал в министерство и буквально через пятнадцать минут вернулся с подкреплением. Морфин с отцом дрались, но их одолели и забрали из дома. Впоследствии Мудрейх приговорил их к заключению в Азкабан. Морфин, за которым уже числился ряд нападений на муглов, получил три года. Марволо ранил, кроме Огдена, нескольких министерских служащих, и получил шесть месяцев.

— Марволо? — изумленно повторил Гарри.

— Совершенно верно, — Думбльдор одобрительно улыбнулся. — Рад, что это не ускользнуло от твоего внимания.

— То есть, этот старик…

— Дед Вольморта, — кивнул Думбльдор. — Марволо, его сын Морфин и дочь Меропа были последними представителями семейства Монстеров, очень древнего колдовского рода, знаменитого редкой жестокостью и многочисленными психическими болезнями — следствием привычки заключать браки между кузенами и кузинами. Отсутствие здравого смысла в сочетании с большой любовью к роскоши привели к тому, что семейное состояние было промотано еще за несколько поколений до Марволо. Он, как ты сам видел, оказался в полной нищете — впридачу к весьма дурному характеру, фантастической гордыне и самовлюбленности да парочке фамильных ценностей, которыми он дорожил не меньше, чем своим сыном, и гораздо больше, чем дочерью.

— Значит, Меропа, — Гарри подвинулся вперед и пристально посмотрел на Думбльдора, —Меропа… Сэр, значит, она… мать Вольдеморта?

— Да, — кивнул Думбльдор. — И нам посчастливилось мельком видеть его отца. Мне было интересно, поймешь ты или нет?

— Мугл, на которого напал Морфин? Человек на коне?