Гарри Поттер и Принц-полукровка

— Ну, так поступать не рекомендуется; доверять часть души кому—то, способному самостоятельно думать и передвигаться — заведомо рискованная затея. Однако, если мои расчёты верны, Волдеморту для достижения цели всё ещё недоставало как минимум одного хоркрукса, когда он входил в дом твоих родителей с намерением тебя убить.

Для сотворения хоркруксов он приберегал особо важные убийства. А твоё определённо было важным. Волдеморт считал, что, уничтожив тебя, уничтожит и опасность, предсказанную пророчеством, и станет непобедим. Я уверен, твоя смерть должна была послужить ему для создания последнего хоркрукса. Как известно, он потерпел поражение. Однако через несколько лет Волдеморт использовал Нагайну, чтобы убить старика—маггла, и, возможно, тогда его осенила идея сделать змею своим последним хоркруксом. Нагайна словно олицетворяет родство со Слитерином, придавая образу Волдеморта ещё большую таинственность; возможно, он привязан к ней настолько, насколько вообще может быть привязан к кому-либо, и, несомненно, стремится постоянно держать её подле себя. Волдеморт имеет над змеёй странную власть, слишком сильную даже для Заклинателя.

— Итак, — сказал Гарри, — дневник уничтожен, перстень тоже. Чаша, медальон и змея всё ещё целы, а остаётся, как вы считаете, хоркрукс, принадлежавший когда—то Гриффиндору или Рэйвенкло?

— Изумительно точное и лаконичное резюме! — кивая, похвалил Дамблдор.

— Значит… вы до сих пор ищете их, сэр? Именно этим вы занимаетесь, когда покидаете школу?

— Верно, — подтвердил директор. — Уже долгое время я веду поиски. Думаю… может статься… вскорости я отыщу ещё один хоркрукс. Есть надежда.

— А когда найдёте — можно мне пойти с вами и помочь от него избавиться? — немедленно спросил Гарри.

Дамблдор пристально посмотрел на него и мгновение спустя ответил:

— Да, думаю, можно.

— Правда?! — Гарри был ошеломлён.

— О, да, — подтвердил Дамблдор с лёгкой улыбкой. — Полагаю, ты это право заслужил.

Юноша ощутил небывалое воодушевление. Замечательно всё-таки иногда не выслушивать в ответ одни предостережения. Однако директора и директрисы с полотен не разделяли его радость; Гарри заметил, как некоторые неодобрительно качают головами, а Финеас Найджелус даже фыркнул.

— А Волдеморт узнаёт об уничтожении хоркрукса, сэр? Он может это чувствовать? — спросил Гарри, игнорируя портреты.

— Очень интересный вопрос. Полагаю, что нет. Думаю, Волдеморт настолько увлечён злодеяниями, а части его души так долго существовали отдельно друг от друга, что чувства претерпели серьёзные изменения. Возможно, умирая, он ощутит свою потерю… Но, к примеру, уничтожение дневника осталось незамеченным. А когда Волдеморт вытряс правду из Люция Малфоя и узнал, что дневник испорчен и лишён своей волшебной сущности, то пребывал, как мне донесли, в непередаваемой ярости.

— Но, я думал, Волдеморт сам хотел, чтобы дневник с помощью Люция Малфоя попал в Хогвартс.

— Так и было — много лет назад, когда он намеревался создать побольше хоркруксов, но Люций должен был ждать сигнала хозяина, а знака не последовало, поскольку, отдав дневник, Волдеморт вскоре исчез. Несомненно, Лорд считал, что Малфой не осмелится что-либо предпринимать с хоркруксом — лишь бережно его хранить. Но он переоценил страх Люция перед хозяином, который исчез много лет назад, и которого все посчитали мёртвым. И, конечно, Люций не знал об истинной природе дневника. Думаю, Волдеморт сообщил ему лишь то, что хитроумно заколдованный дневник поможет вновь открыть Потайную комнату. Знай Малфой, что держит в руках часть души своего господина, он бы, несомненно, обращался с ней куда почтительнее… А так, Люций, напротив, скорректировал план хозяина и действовал в своих интересах. Подсовывая дневник дочери Артура Висли, он надеялся подорвать доверие к самому Артуру и одновременно избавиться от обличительного и опасного предмета. Бедняга Люций… Учитывая, как он разгневал Волдеморта, избавившись от хоркрукса ради собственной выгоды, да ещё прошлогоднюю неудачу в Министерстве — не удивлюсь, если он тайно радуется, что укрыт за безопасными стенами Азкабана.

— Значит, если уничтожить все хоркруксы, Волдеморта можно убить? — задумчиво спросил Гарри.

— Думаю, да, — подтвердил Дамблдор. — Без хоркруксов он станет смертным с искалеченной, рваной душой. Хотя, не стоит забывать, что даже при непоправимо изуродованной душе, его ум и магические способности останутся прежними. Даже если Волдеморта лишить хоркруксов, для победы над таким волшебником, как он, потребуются исключительные сила и навыки.

— Но у меня нет силы и исключительных навыков, — вырвалось у Гарри.

— Есть, — убеждённо возразил Дамблдор. — У тебя есть сила, которой никогда не будет у Волдеморта. Ты способен…

— Ага, знаю! — нетерпеливо перебил Гарри. — Я способен любить! — и с трудом удержался, чтобы не добавить: «Тоже мне, великая сила!»