Гарри Поттер и Реликвии Смерти

Среди деревьев скользил целый рой дементоров; он ощущал их холод, и он был не уверен, что сможет спокойно пройти сквозь них. В нем не оставалось сил на вызов Патронуса. Он не мог больше контролировать свою дрожь. Умереть, в конечном итоге, оказалось не так-то просто. Каждую секунду, что он дышал, запах травы и ощущение свежего воздуха на его лице были такими драгоценными; подумать только, у людей есть годы и годы, они могут позволить себе тратить время, столько времени, что оно тянется, а он цеплялся за каждую секунду. В то же время он понимал, что не сможет идти дальше, и знал, что должен. Долгая игра завершилась, снитч был пойман, пора было спускаться на землю…

Снитч. Его ничего не чувствующие пальцы пошарили мгновение в сумочке на шее, и он вытащил его.

Открытие при закрытии.

Быстро и тяжело дыша, Гарри уставился на него. Теперь, когда он хотел, чтобы время текло как можно медленнее, оно словно ускорилось, и понимание пришло так быстро, что Гарри словно и подумать об этом не успел. Его жизнь закончилась, он скоро закроет глаза навсегда.[96] Это был тот самый момент.

Он прижал золото к губам и прошептал: «я сейчас умру».

Металлическая скорлупа открылась. Он опустил дрожащую руку, поднял под плащом волшебную палочку Драко и прошептал: «Lumos».

Черный камень с неровной трещиной, идущей из середины, лежал на двух половинках снитча. Воскрешающий камень раскололся поперек вертикальной линии, изображающей Старшую палочку. Треугольник и круг, изображающие плащ и камень, были все еще различимы.

И вновь Гарри понял, не думая. Дело было не в том, чтобы вернуть их обратно, ибо он должен был скоро к ним присоединиться. Он не приводил их, на самом-то деле: они отводили его.

Он закрыл глаза и перевернул камень в своей руке, три раза.

Он понял, что это произошло, потому что услышал вокруг себя слабое движение, словно хрупкие тела шаркали ногами по устланной веточками земле близ внешней границы Запретного леса. Он открыл глаза и огляделся.

Они были не призраками, но и не существами из плоти и крови, он это видел. Больше всего они напоминали Риддла, который вырвался из дневника так много лет назад — воспоминание, ставшее почти твердым. Менее материальные, чем живые тела, но много более материальные, чем призраки, они двигались навстречу ему, и на каждом лице была та же самая любящая улыбка.

Джеймс был в точности того же роста, что и Гарри. Он был одет так же, как в ночь своей смерти, и его волосы были встрепанные и непричесанные, а очки сидели чуть косо, как на мистере Уизли.

Сириус был высоким и красивым, и намного более молодым, чем Гарри видел его при жизни. Он двигался вприпрыжку, легко и грациозно, с руками в карманах и улыбкой на лице.

Люпин тоже был моложе и выглядел не таким неухоженным, и его волосы были гораздо гуще и темнее. Он казался счастливым оттого, что снова вернулся в знакомое место, где он столько бродил в юности.

Лили улыбалась шире всех. Она откинула назад свои длинные волосы, подходя к нему, и ее зеленые глаза, столь похожие на его, жадно изучали его лицо, словно она никогда больше не сможет вдоволь на него насмотреться.

— Ты был таким смелым.

Он не мог говорить. Он упивался, глядя на нее; он подумал, что хотел бы стоять и смотреть на нее вечно, и этого было бы достаточно.

— Ты почти дошел, — сказал Джеймс. — Ты очень близко. Мы все… так гордимся тобой.

— Это больно?

Детский вопрос сорвался у Гарри с губ, прежде чем он смог его остановить.

— Умирать? Совсем нет, — ответил Сириус. — Быстрее и проще, чем заснуть.

— А он захочет, чтобы это было быстро. Он хочет это закончить, — добавил Люпин.

— Я не хотел, чтобы вы умерли, — произнес Гарри. Эти слова вырвались у него против воли. — Все вы. Мне так жаль…

Он обращался к Люпину больше, чем к остальным, умоляя его.

— …сразу после того, как у тебя родился сын… Ремус, мне так жаль…

— Мне тоже жаль, — ответил Люпин. — Жаль, что я его так и не узнаю… но он будет знать, зачем я умер, и я надеюсь, что он поймет. Я пытался сделать мир, в котором он был бы счастливее.

Холодный ветер, исходящий, казалось, из самой середины леса, поднял волосы на гарриных бровях. Он знал, что они не скажут ему идти, что это должно быть его решением.

— Вы останетесь со мной?

— До самого конца, — кивнул Джеймс.

— Они не смогут увидеть вас? — спросил Гарри.

— Мы часть тебя, — ответил Сириус. — Мы невидимы для других.

Гарри взглянул на свою мать.

— Оставайся поближе ко мне, — тихо попросил он.

И он отправился. Холод дементоров не наваливался на него; он проходил через их толпу вместе со своими спутниками, и они словно были его Патронусами, и вместе они шли сквозь густую чащу старых деревьев с переплетенными ветвями и корявыми, изгибающимися под ногами корнями. Гарри крепко сжимал свой плащ, идя в темноте все глубже и глубже в лес, не имея понятия, где конкретно находится Волдеморт, но не сомневаясь, что найдет его. Рядом с ним почти беззвучно шагали Джеймс, Сириус, Люпин и Лили, и их присутствие давало ему храбрость, оно было причиной, по которой он оставался способен делать шаг за шагом.