Гарри Поттер и скрижали Грин-де-Вальда (СИ)

– А что в лесу? – пожал широченными плечами Хагрид, – в лесу всё как обычно. Конечно, после штурма Хогвартса, когда всякие твари от стен замка разбежались, да в лесу попрятались, пришлось облавы устраивать. Но, во-первых, лес – он с чужаками сам разбирается, пришлось мне здоровенную яму вырыть и туда трупы сваливать, а потом, постоянные обитатели леса тоже не больно-то волан-де-мортовских прихвостней жаловали, кентавры особенно. Ну, а как всех, кого надо, переловили, опять тихо стало. Даже вот баньши у нас завелась! Только никак её приманить не могу, – пожаловался Хагрид, – вот бы поймать, представляете, какой урок мог бы получиться?

– Знаешь что, Хагрид, – сказал Гарри, – ты вот что, ты эту баньши не лови, ты ее, наоборот, подальше от замка отгони. Ну, сам подумай: зачем нам ее рыданья? Дети ведь кругом…

– Отгоню, конечно, – покряхтел Хагрид, – только сам знаешь, Гарри, баньши они ведь какие? Если смерть почуют – они тут как тут, ничем их не отгонишь… Хорошо, хоть она одна у нас в лесу…

– Скажи, Хагрид, – задумчиво спросила Гермиона, покусывая губу, – а кентавры в лесу еще живут?

– Конечно, живут, куда же они денутся? – удивился Хагрид, – еще больше их стало, чем прежде было.

– А Флоренца ты давно видел? – снова спросила Гермиона.

– Флоренца-то? Давно… С год назад, наверное, а может, и два… Не помню. А что, нужен он? Поискать?

– Не знаю пока… Может быть, и будет нужен, – сказала Гермиона, – кентавры много чего знают, только нужно суметь их правильно спросить.

– Это да, – согласился Хагрид, – своевольные они и больно гордые. Единороги – те помягче, подобрее что ли, хотя и говорить не умеют. А вот пауки в Запретном лесу передохли, – внезапно сообщил он. – Нет, обычных-то, маленьких полно. А вот гигантские, ну, акромантулами их еще профессор Слизнорт называл, тех нету.

– Да что с ними могло случиться? – удивился Гарри, – их же ничем не проймешь!

– Зараза у них какая-то была, – печально сообщил Хагрид, – я их лечить пробовал, книжки разные читал, да где там… За неделю вымерли, ни одного не осталось.

– Вот Рону-то радость! – засмеялся Гарри.

– Да, а где Рон? – вспомнил Хагрид, – вы же всегда втроем ходили, почему он не пришел?

Гарри посмотрел на Гермиону.

– Понимаешь, Хагрид… – не глядя лесничему в глаза, сказала Гермиона, – Рон сейчас на континенте. То ли во Франции, то ли в Испании.

– На каникулах что ли? – не понял Харгид.

– Какие каникулы? – улыбнулась Гермиона, – Рон, Хагрид, уже большой мальчик. Работает он там. Помнишь, как Рон всегда ненавидел бедность? Одежда с плеча старших братьев, сломанная волшебная палочка, облезлая крыса, которая потом оказалась вовсе даже не крысой… Словом, сейчас у Рона появилась возможность стать богатым. Вот он и старается. Оченьстарается, – странным голосом сказала Гермиона. – Помнишь, когда Гарри выиграл турнир Трёх волшебников, он призовые деньги отдал Биллу и Фреду на магазин волшебных вредилок? Ну вот, они магазин и открыли, а когда Фреда не стало, Рон вошёл в дело вместо брата, теперь, считай, он главный. Джордж только иногда что-то новое разрабатывает, а продажи и – как это по-магловски? – а, логистика – всё на нем. Откуда только что взялось…

–Да, скрутило Джорджа, – услышал в словах Гермионы своё Хагрид. – Я его иногда в Хогсмиде в баре вижу. По-моему, Гарри, он спивается потихоньку. Взял бы ты его по старой дружбе в школу каким-нибудь учителем, а?

– Он не пойдет… – сказал Гарри, – я уже думал над этим.

– Ну, тогда… – Хагрид поскреб в бороде, – а если тренером по квиддичу? Помнишь, как он здорово летал? Ему всяко на пользу пойдет – воздух свежий, да и с детьми всё время…

– Вот это здорово, это ты хорошо придумал! – обрадовался Гарри, – спасибо тебе, я бы и не догадался! Обязательно поговорю с Джорджем! Хотя, он говорил, что детей не любит…

– А ты придумай что-нибудь! У тебя всегда голова «насчет придумать» работала как надо! – не отступал Хагрид, – надо ведь парня вытягивать из болота! А то закис совсем, зеленый стал и унылый, как долгопупсова жаба.

Пока Гарри и Хагрид болтали, Гермиона долго и с удивлением разглядывала избушку лесничего. В ней было непривычно чисто, все вещи были аккуратно разложены и развешаны по своим местам, да и сам Хагрид не выглядел запущенным и неухоженным.

– Хагрид, а ты мадам Максим помнишь? – спросила, прищурившись Гермиона.

– Ну, да… Того… Помню… Давно не виделись уже, – пробормотал лесничий, заметно краснея.

– Хагрррид сказал непрравду! – вдруг раздался смешной раскатистый голосок, как будто металлический шарик катался по стеклянной трубочке. – Мадам Максим жила здесь неделю и улетела позавчерра!

– Это кто ещё? – подпрыгнул на своем табурете Хагрид.

– Как кто? Боуги, конечно, – засмеялась Гермиона. – Всё, теперь, Хагрид, тебе придется только правду говорить, не соврешь. А если боуги еще и в школу проберется, страшно подумать, что там начнётся!