Гарри Поттер и Тайная Комната(Potter's Army)

Бессчётное число раз Гарри почти уже решался открыть с помощью магии клетку Хедвиги и отправить её с письмом к Рону и Гермионе, но это не стоило риска. Несовершеннолетним волшебникам не разрешалось использовать магию за пределами школы. Гарри не сказал об этом Дёрсли; он знал, что только страх перед превращением в навозных жуков мешает им запереть его в чулане под лестницей вместе с волшебной палочкой и метлой. Первые пару недель Гарри наслаждался тем, что бормотал себе под нос всякую несуразицу и смотрел, как Дадли вылетает из комнаты со всей скоростью, на которую были способны его жирные ноги. Но долгое молчание Рона и Гермионы заставили Гарри почувствовать себя отрезанным от волшебного мира настолько, что даже издевательства над Дадли утратили свою привлекательность… а теперь Рон и Гермиона забыли и о его дне рождения.

Чего бы он только ни отдал за письмо из Хогвартса. За письмо от любого мага или колдуньи. Он был бы почти рад увидеть даже своего злейшего врага Драко Малфоя, только чтобы убедиться, что всё это был не сон…

Не то, чтобы этот год в Хогвартсе был сплошным весельем. В самом конце последнего семестра Гарри встретился лицом к лицу ни с кем иным, как с самим Лордом Волдемортом. Волдеморт, возможно, теперь и был лишь собственной тенью, но он по-прежнему был жутким, хитрым, полным решимости вернуть себе власть. Во второй раз Гарри ускользнул от Волдеморта, но это удалось с большим трудом, и даже теперь, несколько недель спустя, Гарри всё ещё просыпался по ночам в холодном поту, думая, где же сейчас находится Волдеморт, вспоминая его мертвенно-бледное лицо и широкие безумные глаза…

Внезапно Гарри выпрямился на садовой скамейке. Он рассеянно глядел на зелёную изгородь… а изгородь глядела на него. Среди листвы появились два огромных зелёных глаза.

Гарри вскочил на ноги как раз в ту секунду, когда через лужайку до него донесся язвительный голос.

— А я знаю, какой сегодня день, — нараспев протянул Дадли, вразвалочку направляясь к нему.

Огромные глаза моргнули и исчезли.

— Что? — переспросил Гарри, не отводя взгляда от того места, где они были.

— А я знаю, какой сегодня день, — повторил Дадли, подходя к нему.

— Здорово, — сказал Гарри. — Значит, ты всё-таки выучил дни недели?

— Сегодня твой день рождения, — ухмыльнулся Дадли. — Почему же тебе не прислали открыток? Разве у тебя нет друзей в этом дурдоме?

— Твоей маме лучше не слышать, что ты говоришь о моей школе, — хладнокровно заметил Гарри.

Дадли подтянул брюки, сползавшие с жирной задницы.

— Чего это ты уставился на изгородь? — подозрительно спросил он.

— Пытаюсь решить, каким заклинанием её лучше поджечь.

Дадли попятился, с испуганным выражением на жирном лице.

— Ты н-не можешь — папа сказал, чтобы ты н-не использовал м-магию — он сказал, что выкинет тебя из дому — а тебе некуда идти… у тебя нет друзей, которые тебя примут…

— Джиггери-покери! — неистово завопил Гарри. — Фокус-покус… сквигли-вигли…

— МААААААМ! — взревел Дадли и, спотыкаясь об собственные ноги, побежал к дому. — МААААМ! Он делает, сама знаешь что!

Гарри дорого заплатил за минутное веселье. Поскольку ни Дадли, ни изгородь никоим образом не пострадали, тетя Петуния поняла, что на самом деле он магию не применял, но, тем не менее, ему пришлось увернуться от её мощного удара по голове намыленной сковородкой. После этого она загрузила его работой, пообещав, что не будет его кормить, пока он не закончит.

Пока Дадли шлялся поблизости, наблюдая и поглощая мороженое, Гарри мыл окна, драил машину, косил траву на лужайке, поправлял клумбы, подстригал и поливал розы и перекрашивал садовую скамейку. В небе сияло солнце, обжигая ему шею. Гарри понимал, что не следовало поддаваться на уловки Дадли, но Дадли сказал то же самое, что и сам Гарри думал про себя… может, у него действительно не было друзей в Хогвартсе…

«Посмотрели бы они сейчас на знаменитого Гарри Поттера», — в отчаянии подумал он, раскладывая удобрения на клумбы — спина ныла, по лицу катился пот.

Было уже полвосьмого, когда он, полностью выдохшись, услышал, наконец, что его зовёт тетя Петуния.

— Иди сюда! И ступай по газете!

Гарри с радостью шагнул в тень сияющей кухни. На холодильнике стоял десерт, приготовленный на вечер: огромная гора взбитых сливок и сахарных фиалок. В духовке шипели куски свиного филе.

— Ешь скорее! Мейсоны скоро придут! — бросила тётя Петуния, указывая на два куска хлеба и кусочек сыра на столе. Она уже была одета в коктейльное платье цвета лососины.

Гарри помыл руки и принялся за свой жалкий ужин. Едва он закончил, как тётя Петуния выдернула тарелку прямо у него из-под носа: «Наверх! Поторапливайся!»

Проходя мимо двери в гостиную, Гарри мельком увидел дядю Вернона и Дадли в смокингах и галстуках-бабочках. Едва он дошёл до верхнего этажа, как зазвонили в дверь, и у подножия лестницы появилось яростное лицо дядюшки Вернона.

— Запомни, парень, — лишь один звук…

Гарри направился к своей спальне на цыпочках, проскользнул внутрь, закрыл дверь и повернулся, чтобы рухнуть на кровать.

Но проблема была в том, что на ней уже кто-то сидел.