Гарри Поттер и темный блеск

— Бред какой–то! А в ожидании этого чуда меня не будет признавать даже дом моих родителей?

— Я тебе все рассказал. Тебе надо решить, как поступить.

— Не буду я ничего решать! Раз нельзя, так нельзя! Я буду сам по себе! — гордо заявил Гарри. Гермиона смотрела на него с обожанием.

«В ладоши захлопай, дура!» — неприязненно подумал Гарольд.

— Дело твое. Тогда жди, пока меня убьют! В моем завещании ты указан, как магический наследник Поттеров! — с горечью бросил он брату и поднялся. Гарри устыдился.

— Извини. Я совсем не думал об этом. Я согласен на любой вариант. Я сделаю, как ты скажешь.

— Тогда подождем, — принял решение Гарольд, — в Гринготсе на тебя открыт счет в двести тысяч галеонов. Не бог весть что, но при скромной жизни хватит надолго. Надумаешь жениться — отдельно переговорим. Для мэнора — ты и твои спутники зачарованы, как близкие мне люди. Прислуга в курсе. Вот так!

— Жить можно, — бодро отозвался младший и пошутил, — особенно если скромно.

Братья вздохнули с облегчением. А Гермиона насупилась.

«С этими Поттерами невозможно иметь дело! Ну ведь все сделано было так, чтобы Гарри отказался на ближайшее время от всех этих аристократических штучек. И ведь отказался уже, блин! Но стоило хитрому Гарольду надавить на чувствительные струны и вот, пожалуйста — у нее богатый жених, вхожий в дом самого Избранного!

А так все было здорово. Внешность Стилроя полностью замаскировала Гарри. Никто его не сравнивал с Гарольдом и не считал его двойником: настолько разными они казались. Гарольд худ, жилист, черен. Причем черен не только волосами, а также — частично магией и своими поступками. Очень властен, нетерпелив, непредсказуем и фантастически могуч. А Гарри — не такой. Он совсем другой. Большой сильный молодой мужчина с открытым добродушным лицом. Большие сильные теплые руки. Теплый взгляд. Немножко наивная и неискушенная душа. Все вместе дает просто фантастическое сочетание. И даже ершистость у него какая–то юношеская и немного трогательная. Просто душка!»

Гарольд ласково и снисходительно посмотрел на брата:

«Какой же ты еще ребенок, Гарри! Видно, в спешке я тебя создавал. И хотелось мне любой ценой избежать конфликтов с директором и министром. Это ж как ты в Мунго писать просился — угореть от смеха можно. Да и потом были еще звоночки. Рон тебе кулаком в челюсть метит, а ты стоишь и смотришь на него рот раззявя! А как ты в байку о Хранителе поверил? И ведь привязался ты к нему душой, как к старшему брату! М–м–м… старшему брату. Я сам виноват, конечно. Ладно, авось повзрослеешь. Вот только Гермиона… Уж очень ты ей таким нравишься. Интересно, почему? Хочет быть и женой и мамочкой? А ведь ему это может понравиться! Точно понравится! Это ж такая приманка для сироты! Интересно получается. А я? Я ведь тоже сирота. А мне почему мамочка не нужна? Впрочем, на мне слишком много магии и ответственности, я теперь сам для многих — мамочка. Хотя, если разобраться, что–то вроде этого и у меня есть. Только не мамочка, а папочка. Папочка Северус. Нет, не папочка. Отчим! Точно! Отчим! Злой и справедливый. Холодный и заботливый. Циничный и самоотверженный. Злорадный и снисходительный. Неприятный и необходимый. Я кстати, тоже не подарок. Интересно получается. И почему я раньше об этом не думал?»

— Потому, что я его всегда чувствовал… — Гарольд вскочил, вслушиваясь сам в себя. Глаза его открывались все шире.

— Что случилось, Гарольд? — встревожено спросила Гермиона, озираясь по сторонам. Она не могла понять, куда он смотрит. А он никуда не смотрел. Гарольд вслушивался в звенящую тишину в голове, которая вдруг появилась в том месте, где он всегда чувствовал присутствие зельевара. Чувствовал всегда. Днем и ночью, во сне и наяву. Чувствовал с того самого дня, как в убогом домишке на окраине Лондона Северус Снейп провел магический ритуал для его спасения, стоивший два миллиона галеонов и десятка лет жизни!

— Что–то случилось со Снейпом! Я в подземелье. Гарри, ты со мной! Гермиона, останься с Полумной!

Он призвал палочки и выскочил за дверь. Гарри тут же метнулся за ним. Что–что, а физическая подготовка и реакция у него была на высоте.

Волнение, овладевшее Гарольдом, было столь велико, что лишь пробежав два коридора, он вспомнил о своей способности левитировать.

— «Левиос!»

Стремительно, как птица, огибая углы и шарахающихся студентов, он понесся вперед, не слушая возмущенных окриков Гарри.

Вот и вход в подземелье.

— «Люмос!» «Люмос!» «Люмос максима!»

Яркий свет залил крутую лестницу и пещеру. У входа в нее лежал человек в темной мантии. Сердце Гарольда сжалось от дурных предчувствий. Он подскочил к лежащему и быстро перевернул его лицом вверх. Филч! Мертвый. На лице радостное выражение человека, спешащего принести важную весть. Что здесь произошло? Глаза Гарольда быстро обшарили помещение. Арка на месте. Пусто. Тихо. Никого.

«Что это значит? — лихорадочно соображал Гарольд. — Снейп ушел? Ага. И равнодушно переступил через Филча, лежащего ничком в дверях? Невероятно!»

На лестнице раздались торопливые шаги. Гарри. Молодец, быстро добежал и даже не запыхался.