Гарри Поттер и Три Пожилых Леди (СИ)

Северус Тобиас Снейп, родился девятого января того же 1960 года. Начальная школа Коукворта. Оценки за экзамены «11+» — даже лучше, чем были у Лили Эванс, три «А» с пометкой «Превосходно!» рядом с одной из них. Точно такое же невнятное уведомление о продолжении обучения в частной школе. И, как подозревала Саманта, в той же — оба заявления были написаны как будто под копирку. Или под диктовку. Самым большим отличием между двумя делами — Эванс и Снейпа — были несколько заявлений о подозрении в домашнем насилии в отношении ученика начальной школы Северуса Тобиаса Снейпа со стороны отца. В отличие от дела мистера Поттера, эти листы даже не пытались притворяться неважными — может быть, эффект просто выветрился от времени? — однако никаких видимых результатов обращений в деле подшито так же не было.

Приехав, в итоге, в Коукворт, миссис Кейн поняла, почему не было реакции. Воздух города был наполнен угольной пылью и дымом из труб двух старых фабрик. Люди на улицах выглядели серыми. А дома, независимо от изначальной окраски — черными. Публика у пабов не внушала доверия, а единственная в городке гостиница «У Железной Дороги» и в самом деле стояла рядом с магистралью, так что выспаться миссис Кейн не удалось. Вряд ли в таких депрессивных индустриальных городках кто-то придаст большое значение паре затрещин, полученных мальчиком от собственного отца. Тем не менее, разница в отношении неведомых гипнотизеров-мутантов к некоторым обстоятельствам жизней мистера Поттера и мистера Снейпа настоятельно требовала осмысления.

Утром, позавтракав в гостинице, миссис Кейн отправилась гулять по городу. Заходить в школу, где учились мисс Эванс и мистер Снейп, не следовало или следовало лишь в самом крайнем случае. Поэтому сначала она отправилась по адресам, выписанным ею из личных дел.

Домик, в котором когда-то жили Эвансы (уже почти двенадцать лет, после смерти мистера и миссис Эванс его занимало другое семейство, с матерью которого миссис Кейн немного поболтала), хоть и был столь же черен, сколь и его соседи, выгодно выделялся между ними вполне достойным хоть самого Литтл-Уингинга палисадником, тогда как чахлая пыльная растительность у соседних домов свидетельствовала о тех неимоверных усилиях, которые приходилось прилагать цветам и кустикам для тривиального выживания. Хозяйка дома с гордостью сообщила, что сколько она себя помнит, в Коукворте не проводятся конкурсы цветоводов — победитель известен заранее. Улыбчивая, хотя и несколько серолицая леди (да, новая хозяйка явно принадлежала к Клубу или вот-вот должна была вступить в него) сообщила миссис Кейн, что дочка прежних хозяев имела очень легкие, «зеленые» руки и, говорят, привозила откуда-то с севера новомодные биологические удобрения, эффект от которых не прошел и по сей день — разумеется, благодаря ее, хозяйки, стараниям.

Сделав, с разрешения собеседницы, пару полароидных снимков (Гарри будет приятно увидеть дом его мамы, тем более, что правильное кадрирование позволило вместить на снимок больше роз и меньше дымного неба), миссис Кейн откланялась и отправилась по второму адресу: Паучий Тупик, дом 14.

В Паучьем Тупике, отделенном от дома Эвансов пустырем со стороны задних дворов, Саманту ждал сюрприз. Дома номер четырнадцать по этой улице просто не существовало. Дом номер шестнадцать шел сразу за двенадцатым, и пустырь, неизбежно образовавшийся бы, если бы дом между ними снесли, отсутствовал. Посмотрев на другую сторону улицы (планировка городка была такой же параллельно-перпендикулярной, как и Литтл-Уингингская), миссис Кейн насчитала между перекрестком и замыкающей тупик каменной стеной восемь жмущихся друг к другу черных домов. А вот на четной стороне их было семь. Восьмой, в смысле, седьмой по порядку, в смысле, четырнадцатый, отсутствовал. Какая-то бересфордщина.

Перейдя дорогу, миссис Кейн прошла от угла до угла квартала, считая шаги. Сто девяносто два старушечьих шага, примерно девяносто шесть ярдов, по двенадцать ярдов на один фасад. Почему-то переходить обратно на четную сторону ей очень не хотелось, но соблазн завершить начатое был слишком велик. Все семь фасадов, ширину которых ей удалось прикинуть, действительно оказались примерно по те же двенадцать ярдов в ширину. А вот считая шаги от стенки до пересечения улиц, не обращая внимания на строения, миссис Кейн получила цифру в сто восемьдесят восемь, в пределах ошибки измерений. Действительно, бересфордщина — ровно такую аномалию Таппенс обнаружила в полицейском журнале вызовов в самом начале всей этой истории. К сожалению, затолкать улочку в ксерокс было невозможно, пришлось еще несколько раз щелкнуть полароидом с перекрестка.

Саманта не могла заметить бледного узкого лица, наблюдавшего из окна несуществующего дома за снующей туда-сюда по тупику и делающей снимки старушкой. Но тем не менее ее тело пронзила дрожь — она испугалась, но слава Богу это был не сердечный приступ, а потом откуда-то из глубин памяти выплыла та, что спала там уже почти полвека. Шарлин.