Гарри Поттер и узник Азкабана

«Всполох» – близнец той самой метлы-грезы, которой Гарри любовался каждый день на Диагон-аллее. Он взял метлу, и рукоять заблистала. Метла легонько завибрировала в ладонях, и Гарри разжал пальцы. «Всполох» завис в воздухе, как раз на нужной высоте, чтобы удобно было сесть. Глаза Гарри пробежали по древку, от золотого регистрационного номера в верхней части до идеально гладких, ровных березовых хворостин.

– Кто тебе это прислал? – глухо спросил Рон.

– Посмотри, там есть открытка или записка?

Рон разодрал упаковку «Всполоха».

– Ничего нет! Мама дорогая, да кто ж потратил на тебя столько денег?

– Ну, – протянул ошарашенный Гарри, – одно могу сказать – не Дурслеи.

– Небось Думбльдор, – сказал Рон, ходя кругами вокруг «Всполоха», вбирая глазами это великолепие. – Плащ-невидимку он тоже послал анонимно…

– Плащ был моего папы, – возразил Гарри. – Думбльдор его просто передал мне. Он не тратил на него сотни галлеонов. Не может же он за здорово живешь раздавать ученикам такие подарки…

– Потому и не признался, что это от него! – воскликнул Рон. – А то придурки типа Малфоя скажут, что у Думбльдора есть любимчики. Эй, Гарри! – Рон громко расхохотался. – Малфой! Представляешь, что с ним будет! Он сдохнет от зависти! Это метла международного уровня!

– Прямо не верится, – бормотал Гарри, водя рукой по «Всполоху», а Рон катался по его кровати, ухохатываясь над Малфоем. – Кто?..

– Я понял! – заорал Рон, взяв себя в руки. – Я знаю кто – Люпин!

– Чего? – Тут расхохотался Гарри. – Люпин? Ты что! Если бы у Люпина было столько денег, уж он, наверное, не ходил бы оборванцем.

– Да, но ты же ему нравишься, – возразил Рон. – Его же не было, когда у тебя «Нимбус» накрылся, а он узнал, решил съездить на Диагон-аллею и купить тебе…

– В каком смысле – съездить? – удивился Гарри. – Он ведь болел.

– Ну, в лазарете его не было, – сказал Рон. – А я был, я же мыл горшки… Помнишь, меня Злей наказал?

Гарри нахмурился.

– И все-таки Люпин не мог себе такого позволить.

– Вы чего смеетесь?

Вошла Гермиона в халате. На руках она держала Косолапсуса, с мишурой на шее; смотрелся кот весьма недружелюбно.

– Не вноси его сюда! – Рон поспешно выхватил Струпика из глубин своей постели и засунул в нагрудный карман пижамы.

Но Гермиона не обратила внимания. Она опустила Косолапсуса на застеленную кровать Шеймаса и с открытым ртом уставилась на «Всполох».

– Ой! Гарри! А это кто тебе прислал?

– Понятия не имею, – ответил Гарри. – Ни открытки, ничего.

К его глубокому изумлению, Гермиона не удивилась и не обрадовалась. Напротив, помрачнела и закусила губу.

– Ты чего? – спросил Рон.

– Не знаю, – медленно проговорила Гермиона, – но как-то странно. Это ведь довольно хорошая метла?

Рон раздраженно вздохнул:

– Это лучшая метла на свете, Гермиона.

– То есть она, видимо, очень дорогая…

– Стоит побольше, чем все слизеринские метлы, вместе взятые, – похвастался Рон.

– Вот именно… Кто мог прислать такую дорогую вещь анонимно? – продолжала она.

– Какая разница? – нетерпеливо оборвал ее Рон. – Слушай, Гарри, можно, я прокачусь? Можно?

– Мне кажется, на этой метле пока вообще не надо кататься! – взвизгнула Гермиона.

Гарри с Роном вытаращились на нее.

– А что, по-твоему, ею надо делать? Пол подметать? – возмутился Рон.

Не успела Гермиона ответить, Косолапсус бросился с постели Шеймаса прямо на грудь Рону.

– УБЕРИ – ЕГО – ОТСЮДА! – заорал тот. Когти Косолапсуса драли пижаму, а ошалевший от страха Струпик пытался удрать по плечу хозяина. Рон поймал его за хвост и брыкнул ногой. Целил он в кота, но попал по сундуку у кровати Гарри. Сундук перевернулся, а Рон запрыгал, подвывая от боли.

Шерсть Косолапсуса внезапно встала дыбом: комнату наполнил пронзительный металлический свист. Карманный горескоп выпал из носка дяди Вернона и, сверкая, закрутился на полу.

– Я и забыл про него! – сказал Гарри, подбирая горескоп. – Я стараюсь не носить эти носки…

Горескоп вращался и свистел у него на ладони. Косолапсус шипел и плевался.

– Да забери ты своего кота, Гермиона! – рявкнул Рон. Он сидел у Гарри на кровати и тер ушибленный палец. – И заткни эту штуку! – велел он Гарри, когда Гермиона уже выходила из комнаты. Желтые злые глаза Косолапсуса были по-прежнему прикованы к Рону.

Гарри запихнул горескоп обратно в носки и швырнул в сундук. Теперь слышны были только сдавленные стоны Рона. У него в ладонях комочком свернулся Струпик. В последнее время крыса не вылезала из кармана хозяина, и Гарри давно ее не видел. Увы, бедное животное, прежде такое упитанное, совсем отощало; шерсть вылезала клочьями.

– Плоховато он выглядит, да? – сказал Гарри.

– Это нервы! – сказал Рон. – Он бы уже выздоровел, если б этот тупой рыжий меховой бочонок оставил его в покое!

Но Гарри не забыл, как продавщица в «Заманчивом зверинце» говорила, что крысы живут всего три года; если Струпик не скрывает каких-нибудь волшебных свойств, конец его крысиной жизни близок. Рон, конечно, частенько жаловался, что Струпик скучное и бесполезное животное, но Гарри не сомневался: Рон будет очень несчастен, если Струпик умрет.