Гарри Поттер и вежливые люди (СИ)

Чарльз проживал в Лондоне, в войне по малолетству не участвовал, женат был на Дорее из некогда богатого и знатного, но к середине XX столетия порядком обедневшего рода Блэков, и имел сына Якова, или Джеймса, родившегося в 1959 году и умершего в 1981-м. Означенный Яков был женат на своей ровеснице Лили Эванс, и от этого брака в 1980 году родился сын Гарри. В этой ветви рода все отметки светились черным цветом, кроме горевшей красным отметки самого Гарри. И напротив надписи «Гирш бен Яаков – Игорь Яковлевич, 1980» стояла латинская цифра CCXLVIII, означавшая принадлежность к двести сорок восьмому поколению рода от прародителя Авраама.

Старший же сын Самуила Мордехаевича, Израиль Самуилович 1885 года рождения, остался в России. Он участвовал в Гражданской войне, дослужился до комбрига Красной Армии, получил за храбрость два ордена Красного Знамени, и скончался от старых ран в 1930 году. Женат он был на пережившей его на тридцать девять лет Доре Соломоновне, урожденной Рабинович, и от этого брака родился сын Моисей, ныне здравствующий. Напротив отметки «Моисей Израилевич Поттер, 1922» стояла цифра CCXLVI. У Моисея Израилевича от брака с Ривой Исааковной, урожденной Коган, родившейся в 1923 году и умершей в 1995-м, было трое сыновей, Лев Моисеевич 1949 года рождения, проживавший в Москве, Марк Моисеевич 1952 года рождения, проживавший в Ленинграде, и Давид Моисеевич 1956 года рождения, которого судьба занесла аж в Хабаровск. Эти трое составляли CCXLVII поколение рода. Следующее, CCXLVIII поколение, было представлено внуками Моисея Израилевича, и было там пятнадцать имен, старшим из которых был Алексей Львович, родившийся в 1970 году, а самым младшим – Семен Давидович 1992 года. Были уже у старого Моисея и правнуки, и CCXLIX поколение рода тоже уже насчитывало три имени.

- Вот, Гарик, смотри, это мой дорогой папа, Израиль Самуилович, комбриг Первой конной армии… – с фотокарточки смотрел военный в остроконечном шлеме-буденовке и с орденом Красного Знамени на груди. – Снято в Екатеринославе, теперь это Днепропетровск, в двадцатом годе.

- А вот это, – на очередной фотокарточке сидели в обнимку два мальчугана. – Тот, кто слева – это мой папа в детстве, а тот, кто справа, это его брат Вениамин, он же твой прадед. Снято в Одессе, в восемьсот девяносто третьем.

- А вот это я, – Моисей Израилевич достал еще одну фотографию с изображением бравого танкиста в сдвинутом назад шлемофоне. – Снято в Яссах в сорок первом. Как раз меня перед самой войной в армию призвали, и сразу в танковые войска.

- Так Вы воевали?

- Воевал, внучек, воевал. От звонка и до звонка. Начал в сорок первом под Яссами, закончил в сорок четвертом в Штрассбурге. Вот, смотри, там я каким был, – Моисей показал Гарри еще одну фотографию, с которой смотрел все тот же бравый танкист, только уже с орденами и медалями. – Демобилизовался, да поехал сюда, в Ленинград, поступать в мединститут, как хотел до войны. Меня мой фронтовой приятель сюда приглашал, вот здесь и остался. Женился тут же, троих сыновей воспитал, да и внуков дождался. Вот, теперь и тебя нашел, как мы договаривались об этом с твоим папой.

- Вы знали моих родителей?

- Конечно знал, вот, смотри, их письма, – Моисей Израилевич показал пожелтевшие листки бумаги. – Я переписывался с твоим папой, и часто ездил к нему в гости. Вот, смотри, последнее письмо от него.

Гарри взял в руки один такой пожелтевший листок, на котором прыгающим почерком, наверное, второпях, было написано:

«Дорогой наш дядя Мойше!

Наверное, это наше последнее письмо. Защита нашего дома взломана. Нас предали. Мы собираемся бежать из страны, если переживем эту ночь. Если же у нас не получится, и наш Гарри останется сиротой, прошу, не оставьте его, заберите к себе и вырастите как собственного внука. У вас в Советском Союзе ему будет лучше. Надеюсь, что Дамблдор до вас не дотянется. Второй экземпляр нашего с Лили завещания должен быть у вас, с ним не будет никаких проблем с оформлением опеки. Все, что у нас есть, мы завещаем своему сыну. Вас же я попрошу об одном – присмотрите за нашим Гарри, пока он не станет взрослым. Кроме него и Вас, у нас больше никого нет, и мы не знаем никого лучше, кому мы бы доверили нашего сына.

Навеки ваш,

Яков

31-Х-81»

Из глаз Гарри потекли слезы.

- Дедушка Мойше… Но почему… Почему я не знал этого? Я рос в семье сестры моей мамы, и они все там ненавидели меня! Они считали, что я урод, бесполезное ярмо у них на шее…