Гарри Поттер и Волшебный камень

Гарри не сомневался, что в такой секретной ячейке должно храниться что-то очень-очень важное, и, снедаемый любопытством, весь вытянулся вперед, ожидая увидеть по меньшей мере груды алмазов — но ячейка была пуста, по крайней мере, на первый взгляд. Только потом он заметил на дне небольшой грязноватый сверток в коричневой бумаге. Огрид взял сверток и засунул его куда-то в глубины своего плаща. Гарри ужасно хотелось узнать, что же там такое, но он все же сдержал свое любопытство и не стал спрашивать.

— Ну, давай назад в эту адскую громыхалку, и не говори со мной по дороге, лучше мне держать пасть закрытой, — сказал Огрид.

Кое- как пережив ужасы обратной дороги, они стояли за дверями «Гринготтса», щурясь на ярком солнце. Гарри не знал, куда и бежать, теперь, когда в сумке у него было полно денег. Ему не требовалось знать, каков обменный курс галлеона по отношению к фунту, чтобы понять, что сейчас у него больше денег, чем было когда-либо до этого — и даже больше, чем было когда-либо у Дурслеев, если уж на то пошло.

— Надо б форму прикупить, — Огрид мотнул головой в сторону «Мадам Малкин — Робы на все случаи жизни». — Слушай, Гарри, ты не против, я заскочу пропустить стаканчик в «Дырявый котел»? Терпеть ненавижу эти тележки.

Он все еще был очень бледен, и Гарри, сильно волнуясь, пошел к мадам Малкин один.

Мадам Малкин оказалась приземистой, улыбчивой ведьмой, одетой в лиловое.

— Идешь в «Хогварц», милый? — перебила она, когда Гарри начал было говорить что-то невнятное. — Вот здесь все, что нужно — и, кстати, у нас тут еще один молодой человек примеряет форму.

В глубине магазина на табуретке стоял мальчик с бледным, вытянутым лицом, а вторая ведьма подкалывала булавками подол его длинной черной робы. Мадам Малкин поставила Гарри рядом на стульчик, надела ему через голову длинное платье и стала определять нужную длину.

— Привет, — сказал мальчик, — тоже в «Хогварц»?

— Да, — кивнул Гарри.

— Мой папа в соседнем магазине покупает учебники, а мама выбирает волшебные палочки на том конце улицы, — сообщил мальчик. У него был скучный, манерный голос. — А потом я их поведу смотреть на гоночные метлы. Не понимаю, почему первоклассникам нельзя иметь собственные метлы. Надо будет все-таки заставить отца купить метлу, я уж как-нибудь протащу ее в школу.

Гарри непроизвольно вспомнил о Дудли.

— А у тебя есть метла? — приставал мальчишка.

— Нет, — ответил Гарри.

— А ты в квидиш-то вообще играешь?

— Нет, — снова ответил Гарри, гадая, что за штука квидиш.

— А я играю — папа говорит, будет преступление, если меня не выберут играть за мой колледж, и, должен сказать, я тоже так думаю. Ты уже знаешь, в какой колледж идешь?

— Нет, — с каждой минутой Гарри чувствовал себя все глупее.

— Ну, вообще-то никто точно не знает, но я уверен, что попаду в «Слизерин», у нас вся семья там училась — ты только представь, каково попасть в «Хуффльпуфф», я бы ушел из школы, честное слово, а ты?

— Мммм, — промычал Гарри, сожалея, что не может сказать ничего более содержательного.

— Посмотри-ка на этого дядьку! — воскликнул вдруг мальчик, кивая в сторону витрины. За окном стоял Огрид, он скалился и вертел в руках два больших рожка мороженого, чтобы показать, что не может войти.

— Это Огрид, — сказал Гарри, довольный, что знает хоть что-то, чего не знает противный мальчишка. — Он работает в «Хогварце».

— А-а, — протянул мальчик, — я о нем слышал. Он какой-то прислужник, верно?

— Привратник, — поправил Гарри. Мальчишка с каждой секундой нравился ему все меньше и меньше.

— Точно-точно. Как я слышал, он что-то вроде дикаря — живет в хижине во дворе школы, иногда напивается и начинает колдовать, а кончает тем, что поджигает собственный дом.

— А мне кажется, он замечательный, — холодно возразил Гарри.

— Неужели? — произнес мальчик, немного надменно. — А почему ты с ним? Где твои родители?

— Умерли, — коротко ответил Гарри. Он не собирался обсуждать эту тему, во всяком случае, не с этим воображалой.

— Какой ужас, — сказал тот без эмоций, — но они были из наших, да?

— Они были ведьма и колдун, если ты это имеешь в виду.

— Я думаю, тех, кто не из наших, вообще принимать нельзя, правда? Они же не такие, не так воспитаны. Представляешь, некоторые даже не знают, что такое «Хогварц», пока не получат письмо. Мне кажется, надо принимать детей только из старинных колдовских семей. Кстати, а как твоя фамилия?

Но, прежде чем Гарри успел ответить, мадам Малкин сказала: «Вот и готово, милый», и Гарри, радуясь поводу прекратить разговор, спрыгнул со стула.

— Ладно, увидимся в «Хогварце», — сказал манерный мальчик.

Гарри вел себя очень тихо, пока ел мороженое, которое принес Огрид (малиново-шоколадное, с орехами).

— Что случилось? — заметил неладное Огрид.

— Ничего, — соврал Гарри. Они остановились купить пергамент и перья. При виде чернил, меняющих цвет в процессе письма, Гарри слегка повеселел. Когда они выходили из магазина, он спросил:

— Огрид, а что такое квидиш?

— Господи, Гарри, я и запамятовал, какая ты у нас темнота — даже про квидиш не знаешь!