Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное. Часть вторая (СИ)

— К тому же, — задумчиво произнёс я, — я многое прочёл о заклинании Авада Кедавра. Но никто из авторов никогда не писал о том, что оно оставляет следы на теле. Напротив, все подчёркивают, что у подвергшихся Непростительному нет никаких внешних повреждений. Так откуда взялся шрам? И ещё… Герми, я был в Годриковой Лощине. К дому моих родителей, который, на минуточку, принадлежит мне, водят туристов. В кафе там подают торт под названием «Шоколадная смерть Джеймса Поттера», а ещё всем желающим продают куклы мальчика со шрамом на лбу. Причём, меня никто об этом не спрашивал. Прости, но если бы дело касалось твоих родителей… трагически погибших в совсем юном возрасте родителей — как бы отреагировала бы ты?

— Я бы побила все стёкла в этой гадкой кафешке, — живо отреагировала Гермиона. — А потом нашла бы адвоката и разорила бы всех, кто пользуется мной как торговой маркой без моего согласия. Но неужели мистер Блэк оставит всё это просто так?

— Мистер Блэк как раз не оставит, — усмехнулся я. — Сейчас адвокаты Блэков готовят судебные иски. Но тогда возникает вопрос — почему раньше никому не было до этого дела? Жители Годриковой Лощины зарабатывали деньги на трагедии моей семьи и моём сиротстве, и никому из них не пришло в голову поинтересоваться — а есть ли хоть что-то на ужин у самого знаменитого сироты магического мира? И ты ведь знаешь, кто был моим опекуном до Сириуса Альфарда?

Гермиона кивнула.

— А сейчас давай закончим этот разговор, хорошо? — мягко спросил я. — Я плохо спал сегодня ночью, а поэтому могу вспылить и наговорить глупостей. А мне бы этого не хотелось.

— Да, Гарри, прости, мне уже пора на следующий урок, — быстро сказала Гермиона, подмигнула мне незаметно и, подхватив под руку тусовавшуюся поблизости Лаванду Браун, быстренько убежала.

Я удовлетворённо улыбнулся. Молодец, Герми, здорово мне подыграла. А ребята из Рейвенкло слышали наш разговор и не сомневаюсь, что семена упали на благодатную почву. Думать воронята умеют, а чем меньше у Ревнителя Всеобщего Блага будет юных наивных последователей — тем лучше. Я решил, что план по разрушению репутации Дамблдора стоит начать претворять в жизнь активнее. Книга Риты должна стать бомбой… а чтобы эта бомба взорвалась по-настоящему, нужны были умы, которые смогут принять настоящую правду. Факультет умников как нельзя лучше подходил для крамольных мыслей, а декан Флитвик просто так своих подопечных обливиэтить не даст, не на того напали… Неоднократный чемпион Европы по дуэлям — это вам не семечки, маленького профессора должен побаиваться сам Светлейший…

В общем, сделал гадость — сердцу радость.

После уроков, обеда и дополнительных занятий народ решил снова собраться в Штабе Мародёров, а я подумал, что стоит навестить мистера Филча.

Конни привычно решил идти со мной, к тому же Лео по какой-то причине увязался с нами. Может, у него были какие-то виды на миссис Норрис? Во всяком случае, я прихватил свою шкатулку и к Филчу мы отправились втроём.

Старик мирно пил чай в своей каморке, Миссис Норрис привычно дремала на кровати, заправленной цветастым лоскутным одеялом, в каморке вкусно пахло свежими пирожками, а появившийся домовик тут же поставил на стол чашки для нас, а на пол — блюдечко со сливками для Лео. Но мой книззл вспрыгнул на кровать и принялся обнюхиваться с Миссис Норрис, впрочем, вполне мирно и чинно.

— Что-то не так с браслетом? — спросил я Филча, после того, как мы сделали по глотку из чашек. — Если что-то не так, я готов его поправить.

И выложил шкатулку на стол.

Филч уставился на шкатулку так, словно узрел привидение. Хотя нет, на привидений он вообще не реагирует, а сейчас старый сквиб выглядел так, словно прямо перед ним возник извергающийся вулкан Везувий. Тем не менее, он быстро овладел собой, отставил чашку на блюдце и сдавленным голосом произнёс:

— Так ты отыскал её, Гарри…

— Что? — не понял я.

— Шкатулку, — ответил Филч. — Это ведь шкатулка твоей матери, Лили. Я прекрасно помню, эту вещицу твоей маме подарил Джеймс. В начале седьмого курса, когда они были уже помолвлены… Лили тогда навострилась всякие штучки делать… вот прямо, как ты. И Джеймс сам сделал эту шкатулку и подарил ей. Не знаю, он как-то зачаровал её на то, чтобы нужные бусины и всё остальное в ней не кончалось… вроде так. Помню, ей тогда все однокурсницы завидовали — получить от жениха самолично сделанный им артефакт, да ещё настроенный на невесту… Поверь, далеко не всем чистокровным такое дарили.

— Погодите, мистер Филч, вы ничего не путаете? — удивился я. — Я купил её в лавке «Всякая всячина» в Литтл-Уингинге. И продавец сказал, что она лежала там много лет…

— Не путаю, — проворчал Филч. — Позволь-ка…

И он потянулся к шкатулке, взял её в руки и внимательно рассмотрел:

— Ну да, точно, та самая. Потри крышку, Гарри, у тебя должно сработать. Вон там, в центре.

Чувствуя себя дурак дураком, я потёр крышку пальцем… и тут же узор, украшавший её, изменился. На крышке появился цветок распустившейся лилии и красивая стилизованная надпись: «Лили от Джеймса. Всё, что пожелаешь».