Гарри Поттер. Полная коллекция

Комната была замечательная – просторная и круглая. Отовсюду то и дело доносились загадочные шорохи. На высоких тонконогих столиках стояли разнообразные серебряные приборы – они вращались и фыркали паром. Стены увешаны обрамленными портретами директоров и директрис прошлых лет – все они дружно посапывали в креслах. Еще – огромный письменный стол с ножками в форме звериных лап, а над ним на полке лежала поношенная залатанная колдовская Шляпа – Шляпа-Распредельница.

Гарри замер. Он бросил осторожный взгляд на мирно спящих по стенам колдунов и ведьм. Ведь ничего страшного не случится, если он снова примерит Шляпу? Просто проверить… убедиться, что она поместила его в правильный колледж…

Он тихо обошел вокруг стола, снял Шляпу с полки и аккуратно опустил ее себе на голову. Шляпа была ему велика и соскользнула на глаза, как и в прошлый раз. Гарри вперил взгляд в черную изнанку и подождал. Наконец тихий голос шепнул ему в ухо:

– Червячок гложет, да, Гарри?

– Ммм… да, – пробормотал Гарри. – Э-э-э… извините, что беспокою… я хотел спросить…

– Хочешь знать, правильно ли я тебя направила в твой колледж, – перебила догадливая Шляпа. – Да уж… с тобой было особенно сложно разобраться. Но я отвечаю за свои слова, – тут сердце у Гарри упало, – ты мог бы достичь многого в «Слизерине»…

В животе что-то оборвалось. Гарри сдернул Шляпу с головы за кончик. Она повисла у него в руках, линялая и засаленная. Гарри пихнул ее обратно на полку. Его мутило.

– Вы не правы, – громко заявил он неподвижной молчащей Шляпе. Она не отреагировала. Гарри попятился, не сводя с нее глаз. Тут за его спиной словно кто-то подавился, и Гарри резко обернулся.

Оказывается, он был не один. На золотом шесте у двери восседала дряхлая птица – какая-то недощипанная индейка. Гарри уставился на нее; она ответила неподвижным мрачным взором и вновь кашлянула. Похоже, птица сильно болела. У нее были скучные глаза, и прямо сейчас из хвоста выпало еще несколько перьев.

Гарри посетила неприятная мысль: не хватало только, чтобы птица Думбльдора умерла, пока он тут с ней один. Стоило ему об этом подумать, как птица загорелась.

От ужаса Гарри закричал и отпрянул к столу. Он отчаянно озирался: нет ли рядом, к примеру, стакана воды, но ничего не нашлось; птица тем временем превратилась в огненный шар, испустила громкий вопль – и спустя миг от нее не осталось ничего, кроме горстки пепла на полу.

Открылась дверь. Вошел очень удрученный Думбльдор.

– Профессор, – залепетал Гарри, – ваша птица… я ничего не мог поделать – она взяла и загорелась…

К вящему изумлению Гарри, Думбльдор улыбнулся:

– И самое время, надо сказать. Он давным-давно плохо выглядел. Я уж намекал ему, чтобы поторапливался.

Думбльдор хохотнул, глядя в ошарашенное лицо мальчика.

– Янгус – феникс, Гарри. Фениксы, когда им приходит пора умереть, загораются, а потом возрождаются из пепла. Смотри…

Гарри посмотрел как раз вовремя – крошечный, сморщенный, новорожденный птенец высовывал головку из кучки пепла. На вид, правда, он был ничем не краше, если не гаже, сгоревшей птицы.

– Жаль, что тебе довелось познакомиться с ним в день горения, – сказал Думбльдор, усаживаясь за стол. – Обычно он необыкновенно красив, у него роскошное оперение, красное с золотом. Восхитительные создания эти фениксы. Способны носить невероятно тяжелые грузы, их слезы обладают целебной силой, а еще они очень преданные домашние животные.

Когда Янгус загорелся, Гарри от испуга забыл, зачем он здесь, но память немедленно вернулась к нему при виде Думбльдора, царственно восседавшего в высоком кресле за письменным столом. Светло-голубой взор пронзал Гарри насквозь.

Но не успел Думбльдор произнести хоть слово, дверь кабинета с могучим грохотом распахнулась, и внутрь ворвался обезумевший Огрид. На лохматой черной макушке был нахлобучен шлем. В руке болтался дохлый петух.

– Это не Гарри, профессор Думбльдор! – заголосил Огрид. – Мы с ним только-только поговорили – секундочки не прошло, как на того паренька напали! Откуда ему успеть, Гарри-то? Сэр…

Думбльдор открыл было рот, но Огрид безостановочно, взахлеб, говорил, в ажитации размахивая петухом и посыпая пол перьями.

– …ну не он это, ежели надо, я в министерстве магии чем хошь поклянусь…

– Огрид, я…

– …не того вы взяли, сэр, я уж знаю, Гарри б ни в жисть…

– Огрид! – прикрикнул Думбльдор. – Я и не думаю на Гарри.

– Ох… – Огрид замер, и петух вяло повис. – Хорошо. Тогда я снаружи обожду.

И смущенно зашагал к выходу.

– Вы и не думали, что это я, профессор? – с проснувшейся надеждой переспросил Гарри.

Думбльдор смахивал петушиные перья со стола.

– Нет, Гарри, не думал, – ответил Думбльдор, однако снова помрачнел. – Но мне все же надо побеседовать с тобой.

Гарри с волнением ожидал, что скажет Думбльдор, а тот молча рассматривал его, сложив длинные пальцы домиком.

– Я должен спросить тебя, Гарри, не хочешь ли ты о чем-нибудь мне рассказать, – мягко проговорил Думбльдор. – Не важно, о чем. О чем угодно.