Garum Regius

– Тренируйтесь здесь тоже, чтобы не терять форму.

Справлять нужду предлагалось в дыру в каменной стене.

По свинцовой трубе нам доставляли воду. Сильный привкус свинца в воде, конечно же, удручал, но мы не могли позволить себе мучиться жаждой перед важнейшим турниром в своей жизни.

Соседние комнаты были ещё не заселены, и целый день мы провели в подвале одни.

Базилий отвёл нас на тренировку, и мы увидели арену, на которой нам и предстояло биться за нашу свободу. Она была больше тех, которые я видел до сих пор.

Я смог увидеться с Дорис – она тоже тренировалась в своей маске вместе с другими женщинами-бестиариями. Но женщин поселяли в другой подвал, и в нём были окна.

Дорис сказала, что Триксий уже отправился знакомиться с римлянами и отмечать свой приезд. Это означало, что до турнира мы его не увидим.

Базилий похвалил нас и в очередной раз высказал уверенность в нашей победе.

– Когда я был молодым, гладиаторам не давали расслабляться – не то, что теперь. В наше время всё было по-другому: биться было тяжелее, но почётнее…

Наш учитель предался ностальгическим воспоминаниям о своей молодости и едва не забыл об ужине.

Триксий не экономил на нашем питании, и два раза в день Базилий приносил нам большие порции из «Жареных крылышек Кайсара». Крылья сопровождались овощами и рыбной похлёбкой.

На следующий день, когда мы проснулись, подвал был заполнен прибывшими ночью гладиаторами.

– Смотри-ка! Это же Писец! – услышал я.

Я решил, что это мне приснилось или, возможно, показалось, но ошибся.

– Эй, Писец! Тебе конец!

В комнату, которая находилась напротив нашей, заселили двух моих старых и добрых знакомцев – Фаллакуса с Теребинием.

– Что, не ожидал с нами встретиться? Думал, свалил и обвёл всех вокруг пальцев?! Теребиний, боги на нашей стороне! Они послали нам Писца, чтобы мы, наконец, прикончили его! – кричал Фаллакус.

– А вас Кайсар таки продал! – сказал я.

– Из-за тебя, мудень! В отместку сучке Помпее! Тебе не жить, Писец! Скажи мне, что ты ретиарий! Скажи, Писец! – прокричал рыжий Теребиний.

– Ретиарий наш Писец! Вон сетка валяется! – сказал Фаллакус.

– Слава богам! Всё-таки я правильно делаю, что жертвы им приношу! Если бы тебя слушал, то боги сделали бы его долбаным провокатором!

Парни ударили друг другу по рукам.

– Твои добрые друзья? – спросил меня Безносий.

– Да. Рыжий, похоже, – секутор.

– А чёрный – ретиарий, как и ты? В таком случае, беру на себя загорелого!

Наша встреча на арене была неизбежной, потому что мы чудесным образом оказались в одной связке «ретиарий-секутор», и, по правилам, не могли драться в другими типами гладиаторов.

– А это что за безносая обезьяна, Писец? – кричал Теребиний.

– Это, наверное, его новая подружка! – отвечал Фаллакус.

Мордовороты заржали.

– Эй, морды! – сказал Безносий, но продолжать свою речь почему-то не стал.

23

Через три или четыре дня начались римские народные гуляния.

Праздновать начали с Великого Парада Победы, который провели на форуме – в своём подвали мы слышали звуки труб и больших барабанов, под которые легионы с военной уверенностью чеканили шаг.

Гладиаторы волновались. Даже мордатые Фаллакус с Теребинием молчали и слушали как гудит древний город.

Когда парад закончился, к нам пришёл счастливый Базилий!

– Хорошо прошли! Я аж прослезился! Всё-таки равных Риму нет! С такой армией мы любых персов одолеем! Вы готовы? Скоро ваш выход!

Мы покивали своими головами.

– Где Дорис? – спросил я Базилия.

– Пошла переодеваться. Сейчас всех гладиаторов выпустят на арену, чтобы они поприветствовали народ. Она тоже выйдет.

После того, как театр забился до отказа, нас вывели из гладиаторских подвалов на арену.

А нас было более двух сотен – разного роста, цвета и комплекции.

Солнце слепило и мешало разглядеть трибуны, но по тому нестройному хору, который резал наш слух, можно было понять, что нам рады.

– Победа или смерть! Победа или смерть! – кричали люди на трибунах.

Потом зрители замолчали.

Ведущий нашего представления, который стоял на специальном высоком подиуме в праздничной чёрной тунике, показал на нашу толпу рукой.

– Эти воины прибыли к нам со всех концов нашей республики! – сказал он в большую трубу. – Это лучшие из лучших гладиаторов, которыми так богат Рим! И они приветствуют вас! Идущие на смерть приветствуют римский Сенат и народ Рима!

Зрители завопили с новой силой. Мы помахали им своими руками, а нам в ответ стали кидать цветы.

Я нашёл в гладиаторской толпе Дорис – она была всё в той же маске, и единственная, с неподдельной радостью, махала рукой и одаривала публику воздушными поцелуями.

– Дорис! Где Триксий? Он не пришёл? – крикнул я.

– Вон он! – ответила Дорис и показала мне на нижний ряд.

Триксий сидел в компании каких-то знатных римлян, держал кубок с вином и смотрел на нас.

Я помахал ему рукой, а он показал мне кулак.

Потом нас снова разогнали по подвалам, чтобы вызывать на бои по-отдельности.

Базилий сидел с нами в подвале и волновался.

– Если сейчас вызовут – мочите соперника, несмотря ни на что! Первый день – самый сложный! Потом привыкните!