Garum Regius

– Я, наверное, кажусь хладнокровным убийцей… – сказал мне как-то Базилий, когда я ночью переписывал очередной отчёт из триксовских термополий.

– Нет. Все думают, что ты воруешь мёд на пасеках.

– Мне приходилось убивать, но это не доставляет мне удовольствия. Это моя работа. Понимаешь? Кроме того, я раб, и работу себе не выбираю.

– Ты – хороший учитель, Базилий. Тебя уважают и боятся.

– Но я не хочу учить убивать! Я не хочу, чтобы мной пугали долбаных детей! Я не должен этого говорить, но мне… мне нужно кому-то это сказать, Писец.

– Почему Триксий не освободит тебя? Тебе уже больше сорока лет.

– Мне скоро пятьдесят. А Триксий боится, что я брошу его долбаную школу!

– Ты в отличной форме, Базилий!

– А что толку? Зачем рабу отличная форма? Какой в ней прок? Чтобы прожить немногим дольше других? Знаешь, чего я хочу? Я хочу жить на острове и ловить рыбу! Говорят, в Греции много островов – можно выбрать любой.

– Это так. Островов в Греции больше, чем сестерций у Триксия.

– Я не хочу видеть мерзких людишек, а хочу ловить долбаную рыбу, Писец! Я хочу встречать рассвет в своей лодке с сетью в руках! Разве это так много? Почему боги не помогут мне? Ты грамотный, ты можешь объяснить!

– Знаешь, Базилий, боги помогают лишь тем, у кого есть цель и кто идёт к ней, несмотря ни на что, – сказал я.

На следующий день ко мне пришла мысль о том, как я могу помочь учителю.

Я рассказал Дорис о ночном разговоре с Базилием. Я знал, что Триксий прислушивается к мнению своей любимой дочери и попросил её поговорить с отцом о начальнике гладиаторов.

Мы придумали историю о том, что Базилий болен, но он скрывает свой недуг от всех, и ему осталось жить лишь пару лет, а его заслуги перед Триксием всем известны.

И что свобода, которую Базилий сможет получить после турнира в Риме, будет лучшей наградой для пожилого уже человека, который воспитал не одну сотню достойных гладиаторов, что позволило заработать Триксию немалое состояние.

Дорис пообещала попросить отца за Базилия, и даже пустить слезу, чтобы разжалобить Триксия и повысить шансы на успех.

На следующий день Дорис пришла весёлой и с двойной порцией крыльев.

– Он согласился! – сказала она. – Он даст Базилию свободу, после нашей победы в турнире!

– Отличная новость, Дорис!

– Но мы должны победить, Писец! Мы должны победить!

– Мы победим, Дорис!

А вечером ко мне подошёл суровый Базилий со слезами на глазах. Он стеснялся своих чувств, поэтому перед нашим разговором послал всех гладиаторов чистить сортир.

– Триксий сказал, что подарит мне свободу, если мы выиграем долбаный турнир! И не только мне, но и тому гладиатору, который получит венок победителя!

– Я рад за тебя, Базилий, поверь! Боги услышали тебя!

– Ты должен выиграть, Писец! Ты просто обязан вырвать у них этот долбаный венок! Зубами выгрызть! Только ты и сможешь это сделать!

С того дня Базилий сам занимался со мной и не давал мне спуску ни в чём.

Он даже запретил мне встречаться с Дорис, чтобы я не расслаблялся, пока он не уедет в Грецию.

Зато не прошло и месяца, как я прошёл испытания на право владения красной губкой в школьном сортире.

21

Когда пришло время выбирать кандидатов для отправки на турнир в Рим, Базилию не пришлось утруждаться – я был единственной его надеждой, а Дорис вытребовала своё право побороться за победу среди женщин-бестиариев у Триксия. Он не мог отказать ей, потому что любил свою единственную дочь и старался угождать ей во всём, несмотря на протесты жены Геры.

Нужен был ещё один гладиатор, и я попросил Базилия выбрать моего друга Безносия. Он дрался как лев!

На пирсе Триксия с Дорис провожала Гера.

Мы с Безносием и Базилием обошлись без провожатых. Да и кому придёт в голову провожать трёх рабов, одному из которых скоро стукнет пятьдесят?

Путь до Рима был тяжёлым для всех, кто страдал морской болезнью.

Но Триксий уже видел свой бюст на римском форуме.

Дорис хотела остаться в истории как лучшая женщина-бестиарий всех времён и народов.

Ну, а мы втроём ехали не за славой, и даже не за деньгами – нам была нужна свобода.

Ночью мы сидели на корме корабля, разглядывали звёзды и молчали.

Но в какой-то момент Безносию захотелось поделиться с нами своими мыслями.

– Даже если меня убьют, я всё равно стану свободным! – сказал нам с Базилием мой друг Безносий. – В Испанию я уже не вернусь.

– Откуда ты, Безносий? – спросил учитель.

– Я с Севера. Там, где живёт мой народ, море холоднее вашего.

– Почему у тебя нет носа?

– Потому, что рабу он не нужен! – сказал Безносий.

Я попросил рассказать его историю, и Безносий не смог мне отказать.

– Моё племя было самым большим на побережье и самым боевым. Мальчиков с малолетства учили рубить мечом тела и убивать и людей, и животных одним ударом. Не проходило и месяца, чтобы мы не нападали на соседнее племя – женщин насильничали и уводили с детьми в плен, чтобы продать в рабство, а мужчин убивали – всё как полагается.

Я и Базилий слушали Безносия и кивали головами.