Гарвардский баг (СИ)

Сука, что ж так хреново-то? Почему так больно?

И если совсем честно, то так плохо мне не было, даже когда я услышала тот бред от Темы, так плохо и отвратительно мне не было вообще никогда. Возможно… Возможно, Валентин был прав, и я действительно никого и никогда не любила. А сейчас, словно разорвало все к хренам, раскурочило, вывернуло наизнанку. И невероятно хотелось, чтобы оно… вот это вот все побыстрее прошло, чтобы закончилось и перестало так тянуть и кромсать. Невероятно хотелось перестать чувствовать. Но перестать чувствовать я не могла, могла только напиться.

И я продолжала сидеть на полу и скулить. До головной боли и икоты, до хрипоты и почти полного опустошения. Так я не ревела тоже, пожалуй, никогда…

Соскрести себя с пола удалось только через пару часов, доползти до ванной, умыться и бросить в Янку кличем о помощи. Сейчас Белка казалась единственным здравомыслящим человеком во всей этой истории. Единственным человеком, который знал меня так же хорошо, как я сама, единственным человеком, который всегда оставался рядом, несмотря ни на что, несмотря на все мои закидоны, тараканы и косяки.

Белка ждать себя не заставила, была у меня через сорок минут с двумя бутылками рома и какими-то салатами, под которые изливать душу оказалось не так тяжело.

— Слав, — хрустнула моя любимая Янка огурцом, — Ястреб твой, конечно, мудак, но мудак с принципами.

— И что это должно значить? — я с сожалением опрокинула в себя остатки алкоголя и протянула руку к бутылке, чтобы заполнить пустующее нутро бокала.

— Что он вряд ли сознательно тебя обидел.

— Да зашибись, — всплеснула я руками. — То есть то, что он делал это бессознательно, его оправдывает, так, что ли?

— Не передергивай, — поморщилась Белка.

— Я не передергиваю, — отмахнулась, снова прикладываясь к бокалу. — Он взрослый мужик, гениальный кодер, а просчитать такую фигню не смог? Тогда тем более пора все заканчивать.

— Ты не хочешь ничего заканчивать, — покачала Янка головой, подставляя свой бокал под разлив. — Если бы хотела, сейчас бы здесь сопли не размазывала. И он не хочет, судя по тому, что проторчал у твоей двери два дня почти.

— Я… — я сглотнула, подхватила с тарелки лист салата, принялась его вертеть. — Я не знаю, как смогу с ним работать после такого. Не знаю, как смогу доверять. Он врал мне, получается, с самого начала. И хрен его знает, врал ли только об этом. Может, Сашка прав, и задача — просто меня подмять, сделать удобной?

— Ты дура? — Янка отвесила мне подзатыльник, не болезненный, а скорее обидный, заставив шлепнуть ее по руке. — Он столько с тобой возился, чтобы, конечно, только под себя помять.

— Ну… секс у нас был хороший, — пробормотала я. И гнала, гнала от себя мысли и воспоминания о базе отдыха, о вечерах вместе, о том, как он мотался мне за прокладками, как таскал мне ужины в офис, как был рядом и как почти заставил поверить, что с ним безопасно. Что мне в принципе может быть безопасно рядом с кем-то.

— Точно дура, — цыкнула Белка. — Для хорошего секса можно найти горячую молодую бабу, у вас полофиса таких. На любой вкус, цвет и размер.

— Ты мне не помогаешь, — скривилась я, опрокидывая в себя очередную порцию рома.

— А кто говорил, что будет просто? — развела руками в стороны подруга. — И оставь ты уже этот несчастный салат в покое, — она отобрала у меня изрядно помятую зелень и швырнула в раковину.

— И что делать? — потерянно проследила я взглядом за травой.

— Подождать, — пожала Белка плечами. — Отдохнуть от всего и остыть, еще выпить, — постучала ногтем о бутылку с ромом. — Потом поговорить. Спокойно.

— А если остыть не выйдет? — вздохнула я, переводя взгляд на золотистую жидкость.

— Тогда тем более поговорить, — Янка подняла бокал. — За неболь, — чокнулась со мной. Звон стекла показался слишком громким на тихой кухне, заставил поморщиться, но алкоголь я в руку все же взяла.

— За неболь, — повторила за ней, очень надеясь, что эта самая «неболь» наступит уже совсем скоро, допивая остатки рома.

Но скоро получилось не очень. Или не получилось совсем даже несмотря на то, что Гора удавалось успешно избегать почти всю неделю, до долбаного корпоратива. Он больше не приходил и не подпирал дверь, я, само собой, встречи тоже не искала, звонки и сообщения игнорировала. Но плохо было по-прежнему. Сильно плохо и сильно зло. Еще злее стало, когда во вторник вечером на одну из карт вдруг упали бабки. Я минут двадцать тупила над суммой, а потом вдруг осенило, и рука сама собой потянулась к смарту.

Кто-то поделился со всеми страждущими новостью о нашем с Игорем разрыве. И это взбесило настолько, что чтобы стравить хоть часть этой злости я три часа нарезала круги по парку под какой-то жесткий металл. Остановилась, только когда поняла, что больше и шагу сделать не смогу, и поползла домой. Зато впервые после того подслушанного разговора и находки в Энджи спала без задних ног и тяжелых мыслей, мазохистских воспоминаний.