Гарвардский баг

Я невольно улыбнулась, пытаясь понять, в какой ситуации Гор мог услышать нечто подобное от деда и что обычно говорил в ответ. Но мозги медленно растекались в кашу, а я тонула в серебристой глубине внимательного взгляда, и придумать ничего не вышло.

— Мороженое хочешь? — вдруг спросил Гор, заставив меня удивленно моргнуть и с опозданием, но все-таки кивнуть.

А стоило ему гибко и легко подняться на ноги, как я вспомнила, о чем еще мы собирались поговорить, но так и не поговорили.

— Расскажешь, что нашел Черт?

Гор замер в дверях, бросил короткое «да» и ушел сначала на кухню, потом чем-то шуршать в коридоре. Вернулся с планшетом, ложками и коробкой фисташкового в руках.

— Допинг, да? — не удержалась я, рассматривая трехкилограммовую бадью. — Все настолько плохо?

Игорь ничего не сказал, сел рядом и открыл мороженое, отдал мне ложку. И только когда я зачерпнула первую порцию, снова заговорил:

— Плохо, Лава, но, скорее всего, не так, как ты думаешь, — Ястреб проглотил лакомство и открыл планшет, повернул экраном ко мне. — Черт послал своего человека в Тюкалинск, парень был в больнице и в доме. Прислал фотографии.

На планшете действительно была фотография того самого дома, который я нашла через карты. Снимали с близкого расстояния, но от этого лучше он выглядеть не стал. Старый и разваливающийся, не потому что за ним не смотрели, а потому что одинокая женщина, работающая медсестрой, просто не может ничего толком сделать с такой избушкой. Судя по тому, что я видела, фасад первого этажа красили не так давно, может в прошлом году, может немного раньше, карнизы и дверный косяки покрывали лаком, дверь стояла новая, но уже успела кое-где проржаветь, на окнах висели занавески. А чердачное окно казалось темным узким провалом, и с ним ничего делать даже не пытались, впрочем, как и со ступеньками и с почти гнилой трубой водостока. Я была уверена, что на чердак Нестерова не поднималась ни разу, даже дверь на него не открывала, была уверена, что не заходила в сарайчик, неловко примостившийся чуть сзади.

Я сдержала вздох, пролистала еще несколько фотографий и на миг прикрыла глаза, стараясь сосредоточиться. Все снимки показывали мне одно и то же: видимый порядок и запустение.

Вообще странно, потому что у Дыма и Екатерины Николаевны дома было всегда чисто и аккуратно. Они бережно относились к вещам, одежда Димки редко бывала новой, но он всегда выглядел опрятным. А здесь…

— Она как будто… — я листнула на следующую фотографию, потом назад, хотела пролистать снова вперед, но не успела, потому что Игорь вдруг ловко забрал планшет и вместо него поставил мне на колени мороженое.

— Что? — спросил он, вонзая ложку в лакомство.

Я собралась с мыслями и попробовала снова объяснить то ощущение, которое возникло, когда я рассматривала фотографии:

— Как будто плевать было, где она живет, как будто… это не ее дом, как будто она в нем и не жила. Какое-то непонятное чувство, — покачала головой.

— Скорее всего ты права, Лава, — усмехнулся невесело Ястреб. — Даже не представляешь, насколько.

— Объяснишь? — нахмурилась, не понимая, почему Игорь забрал планшет, но не торопясь его возвращать. Возможно, забрал, потому что мне не стоит видеть что-то еще, что есть на этих фото.

— Никита поговорил с коллегами Нестеровой, поговорил с соседями. С вашими соседями тоже поговорил, очень осторожно. И знаешь, о ней в больнице никто почти ничего не знает, кроме того, что написано в паспорте и трудовой. Работала хорошо, но ни с кем не общалась, была вежливой, тихой и неприметной, — Игорь обнял меня, притягивая ближе, проглотил следующую порцию. — Не скандалила, не сплетничала, не отсвечивала, в общем. Догадываешься, почему?

— Она Сухорукова ждала, — ответила, пожав плечами, и сама удивилась, насколько безразлично сейчас это прозвучало, насколько… ровно я себя при этом чувствовала.

— Ага. И дождалась. Мы теперь уверены, что она его убила. Знаешь, что потом сделала?

Догадка мелькнула в голове тут же, просто вспыхнула метеором, почти обжигая, и заставила внимательно посмотреть в лицо Ястреба.

— Кроме того, что уволилась? — протянула осторожно. Почему-то озвучивать мысль вслух не хотелось. Казалось, что, если я не скажу, реальность может измениться. Но чудес не бывает… И Игорь кивнул. — Как это произошло? — спросила, утыкаясь ему в шею.

— Или таблеток наглоталась, или что-то себе вколола сама, или ей помогли. Никита не смог определить, в тумбочке шприцы, какие-то блистеры и ампулы. Названий не разобрать.

Я с шумом выдохнула и зажмурилась, чувствуя тяжелую, горячую ладонь на собственной спине и отгоняя от себя предательские картинки, всплывающие в сознании против воли.

Отомстила и умерла сама… Зачем? Понятно, на самом деле… А зачем ей жить, если единственный, ради кого бы стоило, давно мертв.

— У нее место на кладбище куплено… — прохрипела я через какое-то время. — Рядом с Димкой, только похоронить некому…