Гарвардский баг

— А вот тут… — Гор оборвал себя на мгновение, словно искал слова, — могут быть варианты, Лава, — добавил очень мягко и тихо. Я подняла голову, всмотрелась в лицо Игоря, но ответа в глазах так и не нашла. Что значит, могут быть варианты…

— Она лежит… — начал Ястреб объяснять. — Никита нашел ее в подвале, на кровати, явно принесенной из комнаты, руки сложены. Нестерова укрыта и причесана, нигде ни складочки, вокруг максимально чисто. Больше в подвале ничего нет.

— Ты считаешь… Считаешь, что ее не просто убили, но и перенесли?

— Да. Черт со мной согласен.

Я скривилась, переставила мороженое с колен на диван. Есть его больше не хотелось. Хотелось понять и разобраться.

— Сколько она там пролежала?

— Непонятно, но достаточно долго…

— Человек Черта точно… Это точно она?

— Труп сильно изменился, конечно. Но… я не верю, что в том подвале кто-то другой… — звучало так, как будто Игорь извинялся, как будто ему приходилось прикладывать усилия, чтобы произнести эти слова.

— А записка? Что-то еще нашли?

— Нет. Но согласись, это странно — купить место на кладбище и остаться лежать в подвале.

Я кивнула отрывисто и немного нервно. Теснее прижалась к Игорю, чтобы отогреться. Не хотелось верить, что Екатерина Николаевна сделала это сама. Так долго жила, так долго ждала, чтобы тут же умереть? Возможно ли такое?

— Я не знаю, кто мог это сделать, — покачала головой. — Просто никто в голову не приходит. Не знаю, с кем она общалась и общалась ли вообще с кем-то.

— Никита все еще в Тюкалинске, как раз пытается выяснить. Кажется, мы наконец-то что-то нашли, Лава, кажется, что-то начинает вырисовываться.

— Да, — только и смогла выдавить я.

Растерла руки, пытаясь принять решение. Очень важное решение. Мне не хотелось этого, но оттягивать и ждать больше нельзя. Анон напал на меня, чтобы сделать больно, возможно, убил Екатерину Николаевну, Фирсов, скорее всего, тоже его рук дело. Что если в следующий раз он выберет Янку, маму, Гора…

— Скажи, — повернулась я к Игорю, — парень, который в Тюкалинске, он…

— Он сообщил в полицию вчера, — правильно понял так и не заданный вопрос Гор. — Завели дело, тело Нестеровой сейчас в морге.

Ну вот тебе и ответ, Лава.

— Хорошо, — кивнула. — Я хочу завтра поехать в полицию, написать заявление о преследовании и рассказать про анона. Я хочу завтра рассказать им все.

Игорь согласно кивнул и поцеловал меня в макушку, возвращая назад, ближе к себе. Полагаю, Ястреб знал, чего мне стоило это решение.

Глава 20

Игорь Ястребов

Славка уснула поздно: возможно, покоя не давала нога, но я ставил на последние новости о смерти Нестеровой и очередной непростой разговор. Плюс вряд ли ей добавляло спокойствия собственное решение и его последствия, вряд ли она их не осознавала — слишком мозгов много. Открытие нового дела сулило тем, что в истории с Сухоруковым снова начнут копаться, втянут не только ее, но и мать, отца, скорее всего заденут Иннотек. С другой стороны, смерть Фирсова уже наделала достаточно шума и едва ли с этим можно что-то сделать.

Я бросил на наконец-то притихшую Славку короткий взгляд, убедился, что она уснула и осторожно разжал руки, поднимаясь на ноги.

К завтрашнему дню надо подготовиться, и Лава осознает это, как только откроет глаза утром, сомнений нет. И лучшее, что я мог в этой ситуации — сыграть на опережение.

Я подхватил с тумбочки смарт и ушел в гостиную, плотно прикрыв дверь спальни.

Звонок Черту вышел коротким и быстрым, зато, по существу. Личность трупа подтвердили, в подвале на кровати лежала действительно Нестерова, и умерла она, судя по предварительной экспертизе, где-то через три недели после кончины Сухорукова. Черт обещал к утру прислать все необходимые документы и результаты, пообещал, что сообщит сразу, как определят причину смерти, заверил, что Никита будет предельно аккуратен. Черту на слово я не поверил, но возражать не стал. Даже если неаккуратно, завтра это уже не будет иметь почти никакого значения, потому что заведут новое дело и, скорее всего, весть небольшой Тюкалинск совсем скоро поднимут на уши и напомнят старую историю. Другой вариант развития событий был маловероятен, почти так же маловероятен, как обретение Энджи полной автономности. Поэтому я попросил кое-что проверить и держать меня в курсе обо всем. Вообще обо всем, что удастся найти, о любой мелочи. Черту повторять дважды и объяснять не пришлось.

Следующий звонок ушел Келеру, и к трубке мужик подошел почти сразу же, как будто ждал, что я позвоню, готовился к очередной порции хреновых новостей.

— Смотрю, ночь дерьмовая не только у меня, — протянул он устало в трубку.

— Ты даже не представляешь, насколько прав, — откинулся я на спинку дивана. — И боюсь, после того, что я расскажу, она лучше не станет. Мне нужна твоя рекомендация.

— Заинтриговал, — хохотнул невесело и хрипло Виктор. — Слушаю.