Гас

Как только Опти заползает под одеяло, то сразу же перебирается на мою сторону и прижимается в поисках тепла. Холодные простыни, как и всегда, вызывают у нее дрожь, она опускает руку на мою грудь, а голову на плечо. Я обнимаю Опти и кладу ладонь на ее бедро. И сразу же, все в этом мире становится так, как и должно быть.

Когда она начинает говорить, ее голос больше похож шепот. Он тихий, но все равно разрывает тишину:

— Я буду скучать по тебе, чувак. Очень.

Целую ее в лоб и шепчу в ответ: "Я тоже. Ты даже не представляешь как".

— Тебе придется купить одну из этих огромных подушек или надувную куклу, чтобы прижимать их, когда я уеду.

Конечно же, она шутит, поэтому я начинаю смеяться.

— Думаю, я даже смогу найти такую, которая будет разговаривать и пукать во сне. Своего рода реалистичную копию тебя.

Она хлопает меня по животу, но, тем не менее, смеется.

— Заткнись. Это не правда. Грейси бы мне сказала.

Логика ее отрицания вызывает у меня еще больший смех, и я признаюсь: "Это не правда. Я пошутил."

С довольной улыбкой она переворачивается на другой бок, и я следую ее примеру. Чудовище в штанах уже немного успокоилось, поэтому притягиваю ее поближе к себе. Именно так мы всегда и спим. Как же приятно держать ее в руках. Клянусь, Бог создал Опти именно для меня. Прижимаюсь лбом к ее затылку, и на меня накатывает грусть. Она уезжает. Опти уезжает. У меня странное предчувствие, что это — все, финал, но сердце быстро задвигает его подальше.

— Я люблю тебя, Опти.

Она ласково гладит меня по прижатой к ее животу руке.

— Я тоже люблю тебя, Гас. — Опти всегда знает, как заставить людей чувствовать себя любимыми. У нее это чертовски хорошо получается.

Когда ее рука замирает, я понимаю, что майка немного задралась, и теперь мой мизинец и безымянный палец касаются ее обнаженной кожи чуть выше трусиков. Я дотрагивался до ее кожи миллион раз. Но не так, как сейчас.

И, черт, возбуждение в паху опять начинает быстро нарастать. Чтобы избежать неловкости, я сдвигаю бедра так, чтобы не прижиматься к ней. Но ничего не могу с собой поделать — моя рука начинает жить своей жизнью. Дерзкие, но нежные, эгоистичные, но щедрые поглаживания должны расслабить нас обоих. Пальцы скользят по этой тоненькой полоске кожи, наслаждаясь ей. Почувствовав, что Опти напряглась в моих руках, я замираю.