Гаспар-гаучо. Затерявшаяся гора

– Как – откуда? – ответил Чиприано, уже сообразивший, в чем дело. – Тормента нанесла на равнину сухую пыль, а потом прошел дождь…

– Совершенно верно, сеньор Чиприано, – поддержал его Гаспар. – Но это еще не самое худшее.

Юноши недоуменно взглянули на гаучо.

– Новая опасность, Гаспар? – спросил Чиприано.

– Нет, не опасность, но большая неприятность. Нам предстоит большая задержка.

– Это с какой стати?

– А как вы различите следы? Грязи набралось по крайней мере на дюйм. Тут не найдешь следов и от груженой повозки.

Юноши побледнели. Раз след пропал, похитителей не найти. Как искать их в безграничных степях Чако?

– Что ж, – сказал Гаспар, еще раз оглянув безграничное море грязи. – Вздохами беде не поможешь. Спустимся к реке, там, по крайней мере, мы своими глазами убедимся в несчастье, если, действительно, оно нас караулит.

И все трое пустились в путь: кони месили копытами грязь.

Всадники скакали крупной рысью и через полчаса очутились на берегу Пилькомайо, но не в том месте, откуда они свернули к пещере, а несколько выше, у устья притока. Гаспар не счел нужным возвращаться к дереву-барометру: по дороге от него к пещере он не заметил следов; стало быть, индейцы продолжали свой путь берегом.

Предчувствие Гаспара оправдалось: на берегу, как и повсюду, земля была покрыта толстым слоем грязи, быстро засыхавшей под знойными лучами солнца. Следы индейцев исчезли, словно их занесло снегом. Ни одна царапина, ни один отпечаток не указывали на то, что недавно вверх по Пилькомайо проехала кавалькада.

– Каррамба! – сердито воскликнул гаучо. – Так я и думал. Теперь мы слепы, как мул с завязанными глазами. Черт бы побрал эту проклятую торменту!

Глава XXXI Риачо

Несколько секунд следопыты простояли в нерешительности, не зная, куда ехать и что предпринять.

Но гаучо так легко не падал духом. Не было никаких оснований предполагать, чтобы индейцы свернули здесь в сторону от реки. Поэтому Гаспар посоветовал двинуться в прежнем направлении, вверх по Пилькомайо, с тем чтобы принять окончательное решение на распутье. Итак, Гаспар дал коню шпоры, и все трое двинулись вперед.

Пустившись крупной рысью, они через несколько минут добрались до устья ручья. Он протекал в глубокой расселине. Здесь следопытов ждала радость. Нанесенный ветром песок был смыт с крутых откосов дождем, и на земле сохранились отпечатки копыт.

Гаспар был прав: индейцы действительно не сворачивали с дороги.

Но, выбравшись из оврага на равнину, Гаспар и юноши растерялись: до самого горизонта она была покрыта грязью. Как выяснить, поехали ли индейцы вверх по Пилькомайо, свернули ли вверх по ручью или, быть может, поскакали по голой степи, сокращая дорогу к какой-то неизвестной цели…

Оставалось только гадать. Покружившись по берегу ручья в поисках следов, гаучо вернулся к месту переправы.

– По-моему, можно спокойно продолжать путь берегом Пилькомайо. Я знаю местность миль на девяносто в окружности. Примерно в сорока милях река делает излучину; помнится, там древняя индейская тропа отступает от реки и пересекает мыс. Несомненно, краснокожие держались именно этого пути. Тропа широкая, удобная: индейцы постоянно по ней ездят. К тому же мыс покрыт солончаками, и там, пожалуй, нет такой отчаянной грязи. Кто знает, может, мы найдем следы этих разбойников.

Чиприано и Людвиг, разумеется, не возражали, и все трое поскакали дальше. Теперь им не приходилось задерживаться, рассматривая следы, и всадники во всю прыть погнали лошадей. Единственной помехой на пути были ручейки, впадавшие в Пилькомайо. Все они были настолько мелки, что лошади свободно переходили их вброд; но наконец всадники подъехали к глубокой и широкой речке с такими обрывистыми берегами, что переправа оказалась невозможной. То была одна из тех речек, называемых «риачо» и напоминавших луизианские «байу», которые наполняются водой лишь в дождливое время года, а жарким летом совершенно пересыхают.

С первого взгляда Гаспар понял, что перейти речку вброд не удастся. Оставалось только пуститься вплавь. Подобно всем пампасским лошадям, кони наших путников плавали не хуже выдры. Затруднение заключалось не в этом: берега речки были настолько круты, что лошади, очутившись в воде, не выберутся на сушу. Каменистые отвесные берега футов в шесть вышиной обрывались прямо в воду; нигде ни уступа, ни подъема; речка бурная и глубокая…

– Каррамба! – воскликнул гаучо. – Здесь не переправишься…

– Так где ж? – нетерпеливо спросил Чиприано.

– Невдалеке есть, кажется, брод, – ответил Гаспар. – Но, хоть убейте, не вспомню, где он. Эта проклятая тормента так спутала все карты, что ничего не разберешь… Дайте-ка осмотреться, – продолжал он, вглядываясь вдаль. – Этот брод должен быть выше… Ах да, вспоминаю – около него росло высокое дерево – квебраха[34]… Ага, вот и оно. И ветка с левой стороны сломана. Видите?