Гастроль без антракта

Как назло, именно в это время из моих плавок по какой-то причине вывалился «таурус», слава Богу поставленный на предохранитель и потому никого не убивший. Может быть, именно поэтому вся публика гнусно заржала, а пуще всех снайпер с «винторезом». Все почему-то стали на него поглядывать, а кто-то даже посветил фонарем.

Нет, я бы не узнал, если б не подсказка «РНС». Ни в жисть не узнал бы! Но тем не менее черт знает откуда явившийся внутренний голос не оставил никаких сомнений.

Это была Таня Кармелюк, Кармела О'Брайен, Вик Мэллори… или все три в одном лице.

ПРОРЫВ

Сказать, что это меня ошарашило, — значит не сказать ничего. Нет еще в русском языке глагола, способного выразить, в какой степени меня удивило появление этой загадочной дамы. Я-то был уверен, что Чудо-юдо ее никуда не отпустит… Впрочем, если предположить, будто полет в Нижнелыжье не был искусственной реальностью, а происходил на самом деле, тогда удивляться нечего. Ведь тогда Сорокин и его ультракоммунисты должны были в натуре захватить контейнер, где мы перевозили усыпленную Кармелу.

Но выяснять все это сейчас я, конечно, не стал. Даже показывать, что узнал Таню, — и то не стал. Мне это показалось небезопасным. Она-то наверняка меня узнала, может быть, еще вчера, когда меня привели к Брауну на командный пункт. А отношения у нас с ней самые непростые. Как-никак она перестреляла всех ребят Джека и его самого включительно. А я у нее Толяна завалил, о чем сейчас очень сожалею… Да еще и Андрюха тут, кстати. Если Танечка сама мне мозги не вышибет, то Чижов мне своего корешка-«афганца» вовсе не простит. Что там говорить, в веселую компашку меня занесло.

А ребята все еще ржали — снимали нервный стресс опосля пальбы. То, что их было маловато по сравнению с прежним числом, заставляло догадываться: им досталось.

— Все, — сказал Браун, обрывая смех. — Пора делом заняться. Здесь нам делать нечего, надо возвращаться на «Лопес-23», пока есть время. По прямой трассе не пройдем. Оттуда уже идет вагончик. За хозяйкой пошел кто-нибудь?

— А ты приказывал? — огрызнулся Андрюха.

— Бардак! — гавкнул Браун по-русски. — Коля, Рауль, сбегайте, не в службу, а в дружбу!

Рауль, конечно, ни черта не понял, но я, срочно сняв с какого-то мертвяка достаточно чистые штаны и нацепив его же ботинки — в самый раз оказались! — побежал наверх. Рауль последовал за мной.

В коридорах и на лестницах можно было снимать фильмы ужасов. На «джикейщиков», попавших под АГС и перекромсанных осколками, смятых динамическими ударами, любоваться не стоило, особенно при свете. Впрочем, обугленный Ромеро и его помощник, оставшийся для меня неизвестным, тоже впечатляли. На тюремном этаже обнаружились четверо недостающих брауновцев, а выше на лестнице с рассроченными дверьми и решетками — еще восемь человек.

Перебравшись через все трупы и отшвыривая из-под ног многочисленные гильзы, мы с Раулем оказались на том горизонте, где оставались дамы, адвокат Ховельянос и Сесар Мендес. Здесь же обнаружилась и еще пара ребят Брауна, на сей раз в живом виде. Они нас взяли было на прицел, но потом опознали и пропустили.

— Живо! Собираемся и уходим! — выпалил я, вбегая на «центральный» пост.

— Волчара! — взвыла Ленка, собираясь повиснуть у меня на шее, но вонища, которая от меня исходила, остановила ее, и очень кстати.

— Быстрее, быстрее! — поторапливал я. — А то влипнем все…

Провести трех дам через поле битвы было делом очень непростым. Несколько раз у Лусии и Эухении просматривались позывы к рвоте, а Ленка подозрительно икала, зажимала нос и хваталась за меня обеими руками. К тому же каждая из дам пару раз споткнулась о мертвецов, испустив при этом сумасшедший визг, а сеньора Дорадо, кроме того, едва не шлепнулась в лужу крови, поскользнувшись на стреляных гильзах. Впрочем, что говорить о бабах, когда некоторые мужики, то есть Мендес с Ховельяносом, тоже чувствовали себя неважно. Адвокат, правда, держался получше, но лишь потому, что из-за близорукости и потери очков не видел многих неаппетитных деталей. Тем не менее мы все-таки сумели стащить их на нижний уровень, где ребята Брауна грузили в вагончик все, что могло пригодиться.

Последний остававшийся живым «джикейщик», то есть тот парень, которому отпилило ногу, лежал уже совсем спокойно. Похоже, что Браун напоследок дал ему чего-то обезболивающего и даже кое о чем поспрашивал.

— Куда вы хотите нас везти? — спросила Эухения, чуть-чуть придя в себя после пробега по лестницам и коридорам.

— Подальше от смерти, — саркастически ответил Браун. — Могу и не брать. Сидите здесь, ждите, пока придут люди Дэрка и свернут вам шею. То, что они рано или поздно об этом позаботятся, вам должно быть ясно.

— А вы? Вы-то не свернете нам шею? — спросила Лусия.

— Пока я это не планирую, хотя иной раз и хотелось бы. А то вы много глупых вопросов задаете.

Пожалуй, и я на месте Брауна ответил бы так же.