Гастролеры и фабрикант

– Пять лет назад Долгоруковым и его подельником и товарищем по московскому клубу «Червонные валеты» Самсоном Неофитовым была организована так называемая «Благотворительная лотерея для вспоможения малоимущим студентам и пьющим актерам». Были выпущены очень яркие и красочные лотерейные билеты с портретом государя-императора, что, по мнению организаторов лотереи, должно было внушить полнейшее к ней доверие со стороны граждан. Выигрышный фонд лотереи, как было указано в афишах, расклеенных по всему городу, составлял восемьдесят процентов, чего, конечно, не было даже и близко…

– А сколько, по-вашему, составлял выигрышный фонд? – весьма заинтересованно спросил чиновник особых поручений Департамента полиции Засецкий.

– Я думаю, не более двадцати – двадцати пяти процентов, – ответил Розенштейн. – Более того, – продолжил Николай Людвигович, – согласно показаниям свидетеля Сидоркина, находящегося в настоящий момент на излечении в земской больнице в состоянии крайне тяжелом и являющегося пять лет назад студентом ветеринарного института, выигрыши были липовыми. «Счастливчики», выигравшие в лотерею приличные суммы, все были из числа приятелей подельника Долгорукова и Неофитова, Леонида Конюхова, замешанного, как уже удалось выяснить, во многих других аферах Долгорукова, или из числа студентов, преимущественно ветеринарного института, согласившихся за часть выигрыша стать этими счастливчиками. Из актерской пьющей братии «счастливчиком» дважды являлся отставной актер Городского драматического театра Свешников. Примечательно, что три месяца назад Павел Лукич Свешников был найден у себя на квартире связанным, с выколотыми глазами и перерезанным горлом…

– Долгоруков на мокрое дело не пойдет, – заметил своему помощнику Острожский.

– Я тоже так думаю, – согласился с ним чиновник особых поручений. – Хотя сам факт: один участник тех событий мертв, другой находится в больнице в тяжелом состоянии, согласитесь, настораживает. А бывает, – Владимир Афанасьевич весьма выразительно посмотрел на исполняющего должность казанского полицеймейстера, – что преступники переквалифицируются. Меняют масть, как говорят в их среде…

– Ну, у Долгорукова менять масть нужды нет, коли у него все и так сходит с рук, – сказал Яков Викентьевич.

– Как знать, – не принял утверждения Острожского чиновник особых поручений, – как знать…

– И что же вы намерены предпринять далее? – посмотрел на обоих полициантов Владимир Афанасьевич.

– Копать дальше, собирать факты, – ответил Острожский. – И не спускать с Долгорукова и его шайки глаз.

– Верно, – согласился с этим решением чиновник особых поручений. – Встречаться будем в вашем… – Засецкий посмотрел на исполняющего должность полицеймейстера весьма доброжелательно, – кабинете ежедневно в… – теперь он взглянул на наручные часы, – десять утра. Это не затруднительно для вас, господа?

– Нет, – ответил за себя и за помощника Острожский.

– Вот и славно, – подвел итог первому совещанию Владимир Афанасьевич. – Ну что, господа, за работу?

Глава 13 «Я готов поучаствовать», или Фальшивая зависть Огонь-Догановского

Октябрь 1888 года

– Ваши восемьдесят тысяч плюс шестьдесят четыре тысячи… Ваши двадцать тысяч плюс шестнадцать… Ваши сто семьдесят пять тысяч плюс сто сорок тысяч… Ваши пять тысяч плюс четыре… Мои сто двадцать тысяч плюс девяносто шесть… – Сева небрежно отсчитывал пачки банкнот и складывал их в кучки, как будто это были не деньги, весьма крупные, а, скажем, пачки чая или шоколадные плитки. (На это представление ушли почти все деньги из общей кассы команды Долгорукова, оставшиеся после аферы с обанкротившимся «Акционерным обществом Казанско-Рязанская железная дорога».) – Вот, господа, получите, как мы с вами и договаривались.

– Это невероятно! – Огонь-Догановский, посматривая на остальных, начал складывать «свои» деньги в саквояж. – Шестнадцать тысяч сверху с двадцати за пять дней!

– Восхитительно! Кто бы мог подумать! – «граф» Давыдовский буквально светился от довольства. – Так через месяц-другой можно и мильонщиком стать!

При слове «мильонщик» Феоктистов поежился. Ежели вот так просто – нажить огромное состояние буквально из воздуха, то на кой черт половину своей жизни (да нет, больше!) он так рисковал, не спал ночей, считал каждую копейку?! И почему он поставил, то есть вложился в предприятие Долгорукова только пятью тысячами? А если бы он отдал пятьдесят? Сколько бы он получил сегодня? Девяносто! Весьма, весьма… А если бы отдал всю оговоренную сумму, то бишь четыреста тысяч? Он бы получил семьсот двадцать! А если…

– Ну, ты состриг! Крепкий навар, – Ленчик в образе уркача тоже с восхищением посматривал на Севу. – Фартовы-ый, без понтов, чего тут скажешь… Знаешь, что я тебе прозюкаю?

– Что? – спросил Долгоруков, чуть заметно усмехаясь.

– Что мы супротив тебя – шайка шалопаев. Нам гоп-стопом и за месяц такую знатную фанеру не срубить, а ты за пять минут сварганил.