Гать. Задержание

Мишуев встал, обошел стол и сел напротив подчиненного, создавая обстановку доверительной беседы:

— Вчера призналась, а завтра откажется, да еще пожалуется на недозволенные методы ведения дознания! Мало таких случаев!

— Сколько угодно, — осуждающе выдохнул Фоменко.

— То-то и оно. И придется не восхищаться Сизовым, а наказывать его. Так?

Фоменко пожал плечами.

Мишуев недовольно повторил его движение.

— Нет, примиренческая позиция тут не годится. Мы не можем мириться с нарушениями законных прав граждан! А было ли в данном случае соблюдено право свидетельницы давать те показания, которые она считает нужными?

Фоменко вновь пожал плечами, явно не понимая, куда клонит начальник.

— Не знаю, не спрашивал.

— Вот и спросите! Где ее найти, знаете?

— Парикмахерша в «Локоне», чего ее искать… — мрачно буркнул опер.

— Тем лучше, — кивнул Мишуев. — Побеседуйте с этой женщиной, узнайте, почему она без объективных улик дала компрометирующие себя показания. Если она захочет пожаловаться на превышение власти Сизовым — примите заявление.

Фоменко сжал челюсти, продолжая мрачно смотреть в сторону.

— Лучше я ее к вам приведу, вы и спросите, — сквозь зубы процедил он. — Начальнику это сподручней. И инспекция для таких дел имеется…

— Я лучше знаю, что делать начальнику и что подчиненному, — холодно произнес подполковник. Вы меня разочаровываете, товарищ Фоменко. Предложений по делу у вас нет, инициативы вы никогда не проявляете, уверяете, что хороший исполнитель. Что ж, такие люди тоже нужны. Но вот я отдаю приказ, а вы вместо исполнения начинаете его редактировать! Значит, и исполнитель вы никудышный? Мне бы не хотелось так думать. Иначе зачем вообще держать вас на службе?

— А чего я? Я не возражаю. Надо — значит надо… — Фоменко перевел на начальника убегающий взгляд. — Раз приказано — сделаю…

— Важно не только точно выполнить приказ, важно получить нужный результат, — сделав паузу, Мишуев со значением повторил: — Нужный результат, которого от вас ждут! Ясно?

— Ясно, товарищ подполковник, — опер привычно шмыгнул носом и кивнул. Вид у него теперь был не мрачный, а просто унылый, как обычно.

Но, оказавшись на улице, он снова нахмурился, постепенно замедлил шаг и остановился, явно не желая идти туда, куда был послан. Мимо протекал плотный людской поток, его толкали в спину и бока, били по ногам тяжелыми сумками.

— Чего стал, заснул, что ли!

— Да, видать, пьяный…

Недоброжелательность озлобленных жизнью сограждан не удивила Фоменко — коренного жителя Тиходонска, но придала его мыслям определенное направление.

Он целеустремленно зашагал вперед, и тягостные размышления вытеснила из головы поставленная самому себе задача. Через несколько минут он свернул с центральной улицы, юркнул в проходной двор и оказался у тыльной стены неказистого овощного ларька. Постучав условным образом, был впущен, толстая продавщица в грязно-сером, а на животе черном халате сноровисто щелкнула задвижкой, извлекла из закутка початую бутылку водки, сходила за стаканом, заодно прихватив яблоко и крупную морковку.

— Что я тебе, кролик?

Фоменко залпом выпил стакан, промакнул несвежим платком губы, надкусил яблоко. Порывшись в карманах, протянул мятую пятерку.

— Не надо, зачем, что я — обеднею, — замахала руками продавщица, но он сурово отрезал:

— Уголовный розыск на халяву не пьет!

Выйдя на воздух, он доел яблоко, чувствуя, как расплывается по телу приятное тепло, негромко, с удивлением сказал:

— Ну дает! Руками одного сотрудника собрать компромат на другого, столкнуть их лбами, а самому остаться в стороне…

Он далеко зашвырнул огрызок, подумал: «Ну что ж, каждый за себя… Мне три года до выслуги… Так что — кто не спрятался, я не виноват!»

Уже не задумываясь над всякими глупостями, Фоменко добрался до фирменного косметического салона «Локон», но Строевой на работе не было, администратор пояснила, что она больна.

Заглянув в записную книжку, он отправился к ней домой.

В это время Вера Строева, сидя в глубоком кресле, разговаривала по телефону.

— Не могу ничего делать… Руки, ноги дрожат, тоска смертная… Нет, какой бюллетень, просто договорилась… Людка будет только рада — перебьет моих клиентов… Знаешь, сколько я теряю каждый день? Да, это правильно… Деньги — дело наживное, а нервные клетки не восстанавливаются… И вообще — в перспективе тюрьма…

Она истерически рассмеялась.

— Да водили меня к адвокату, даже к двум… Один весь такой из себя правильный, говорит: «Характеристики соберите, дело давнее, будем добиваться условного осуждения…»

Она переложила красную трубку с белыми кнопками цифрового набора в левую руку, а правой налила в рюмку коньяк из стоявшей рядом на журнальном столике наполовину опорожненной бутылки.

— Представляешь! Все грязное белье наизнанку! И Софка послушает, и Мишель, и заведующий… А второй — ушлый жук, тот посоветовал от всего отпереться: я не я, хата не моя!

Строева осторожно, чтобы не расплескать, поднесла рюмку к губам, сделала несколько маленьких глотков.