Гатчинский коршун

Несколько забегая вперед, можно сказать, что астрономические часы вместе со своим конструктором оказались крайне выгодным подарком. Ведь именно планетарные втулки Карася вывели велосипеды АРН в мировые лидеры! Только после его доработок у дискофонов практически перестал плавать звук. Ну а мне, в общем-то, хватило и того, что наши сброшенные с самолета торпеды наконец-то начали нормально переносить удар об воду.

ГЛАВА 30

Утром 10 октября 1906 года я посмотрел за окно — как и ожидалось, снова дождь. Под влиянием творящейся на улице мерзости идея съездить в село Кесова Гора Тверской губернии умерла окончательно. А одно время хотелось, потому что там как раз в это время родился мой дед… Но точная дата неизвестна, дед говорил, что ее записали уже после революции и от балды, так что, приезжать и спрашивать, где тут родился Александр Блинов? Посылать агентов неудобно, им и поближе работы по уши, самому приехать — все село будоражить, а вдруг дед ошибся, и его родили не в октябре, например? Так и до выкидыша недалеко… «Ладно, весной слетаю», — решил я и приступил к разбору корреспонденции.

На это письмо я обратил внимание сразу. Во-первых, оно пришло из Германии, но было написано по-русски. Во-вторых, фамилия отправителя выделялась на фоне остальных, как броненосец среди эсминцев, — его звали Х. Хуельсмайер. Пометка из секретариата поясняла: «Радио». Ну-ка, что это у нас тут за радио такое интересное…

Письмо действительно оказалось любопытным. В нем несколько многословно, но вполне корректно описывался принцип работы радара и спрашивалось, не будет ли выходящей за рамки наглостью обратиться к господину Найденову за поддержкой в реализации этой идеи. Я напряг память — историю радиолокации нам читали на втором курсе, но не было там такого имени! Сначала Попов делал какие-то опыты с двумя кораблями, потом немец с точно не такой фамилией занимался чем-то похожим… А как его звали, ведь помню же, сам про него упоминал, когда сдавал предмет. Какая-то двойная фамилия… вроде Хюльс-Майер. Точно, он, это наши просто извратили благозвучное слово!

Я задумался. Понято, что радарами в Георгиевске занимались — тема была открыта полтора года назад, и уже появились первые результаты. Если немца не поддержать, практических результатов он не получит, это я помню точно. Если же пригласить сюда, то наш друг с третьего этажа торчащего посреди Лондона и недавно удостоенного посещения Птицы дома наверняка забеспокоится… С другой стороны, толковых инженеров нам остро не хватает. Значит, надо пригласить, но только нежно, незаметно для постороннего глаза. То есть отправить агента с предложением поработать у нас, но инкогнито. Значит, сначала выяснить вкусы этого Майера, чтобы приехавшая уговаривать агентесса соответствовала его представлениям о прекрасном. Условия — результаты работ будут нашими, но мы их обязуемся предоставить и германской стороне. Насчет того, за какие деньги, лучше вовсе не уточнять, однако… «В общем, вот оно — последнее Танечкино задание перед декретом», — подумал я, беря трубку телефона.

Позвонив, я вернулся к корреспонденции. Оставшиеся письма были рассортированы на две кучки: разное и доносы на Деникина. По моей просьбе секретариат ставил этим доносам оценки по пятибалльной системе — исключительно за художественные достоинства, содержание если и будут оценивать, то совсем другие люди.

Тройка реформаторов при поддержке некоторого числа офицеров, в основном из фронтовиков, решительно взялась за реформирование армии. При этом Каледин пребывал в тени, на публике работали Мишель с Антоном Ивановичем. Естественно, доносы писались именно на последнего… Особенную бурю вызвал проведенный им императорский указ о постоянной учебе высшего и среднего офицерства, где были такие слова: «Установить соответствующие занятия командного состава, начиная с командиров частей (полков) до командиров корпусов включительно, направленные к развитию военных познаний». Командный состав взвыл, императору косяком пошли письма, которые он с ходу переадресовывал мне.

Я выбрал одно из удостоившихся «пятерки» и прочитал. Какой-то полковник из-под Смоленска с детской обидой вопрошал, почему он, ветеран турецкой войны, должен на старости лет ломать голову над какой-то непонятной премудростью, в то время как его офицерам это в обязанность не вменено и они по-прежнему лоботрясничают за картами и ударяют по части женского пола?

Письма с единицами и двойками я даже смотреть не стал, и так ясно, что там косноязычные обвинения в педерастии. А вот насчет полковника… Не провести ли небольшой экспериментик? Я быстро написал ответ: