Гаттак

— В том, — с нескрываемой злобой ответил боевик, — что обычно эти тоннели кишмя кишат дронами. Не бывало такого, чтобы мы не теряли одного-двух наших людей ранеными или убитыми в подобных вылазках.

Марша пояснила слова Бориса:

— Мы долгое время искали способ безопасного передвижения по тоннелям Пустоши. На поверхности передвижения наших войск у клириков как на ладони.

Гаттак про себя отметил это слово: «войск». Не отрядов, не диверсантов — войск. Сколько же у них там людей?

— Наши ученые изобрели стазеры, — продолжала тем временем Марша, — мощные электромагнитные излучатели, нейтрализующие всю электронику в радиусе их действия. Средней мощности стазер действует в радиусе двух сотен метров. В средствах мы ограничены, а потому нам приходилось постоянно перетаскивать эти приборы с места на место, что существенно замедляло наши передвижения под землей. Но даже с ними нам не всегда удавалось выходить из стычек с дронами без потерь, ведь зарядов стазеров хватает максимум на сутки.

— Если есть вариант пройти поверху незамеченными, — подытожил Борис, заканчивая накидывать на крышку люка ветки и лесную подложку, — мы предпочитаем его. Но бывают операции, в которых без скрытного перемещения не обойтись никак.

Сами дроны Гаттака заинтересовали не сильно, равно как и способ их нейтрализации. Он изучал эту технику, еще будучи кандидатом в пилоты. Сейчас Гаттака занимал другой вопрос.

— Что же в них такого особенного, в этих тоннелях, что их так сильно охраняют? — поинтересовался он и тут же уточнил вопрос. — Кроме того, что это способ передвижения для вас.

— Думаю, тебе еще рановато знать все наши секреты, — уклончиво ответила Марша и сменила тему разговора. — Итак, мы на поверхности. На западе в двух километрах отсюда — сортировочный железнодорожный узел. От него прямая дорога к поселку — еще три километра. Время посвятить нас в свой план.

Гаттак понял, что больше никакой информации о подземных коммуникациях от своих спутников не получит, и решил сосредоточиться на работе. Расскажут, никуда не денутся, всему свое время. На худой конец, можно будет в голове Бора покопаться, там-то наверняка есть вся информация.

— Сортировочный узел охраняет рота клириков, — сказал он, бросив на землю параллельно друг другу несколько веток. Ветки, очевидно, обозначали разветвления железной дороги на станции, там обычно отстаивались и ждали погрузки товарные составы. — Вот здесь, — Гаттак расположил посреди импровизированной схемы кусок коры, — одноэтажное здание, это диспетчерская. Тут, — он воткнул в землю ветку в нескольких сантиметрах от коры, — вышка связи.

— Мы знаем расположение объектов, не раз их взрывали, — грубо перебил Гаттака Борис. — Ближе к делу, высший.

Гаттак кивнул. К делу так к делу.

— От вас мне нужен хороший отвлекающий маневр, лучше всего подойдет взрыв вышки и выведение ее из строя.

— Нас только трое, — возразила Марша. — Втроем и всего с тремя гранатами это просто нереально. Обычно мы действуем тремя группами по пять-шесть человек. Две группы отвлекают, завязывая бой на подступах к станциям, а третья минирует нужный объект. Если это и есть твой план, то ты сейчас сильно упал в моих глазах. Более дилетантского подхода к делу…

— Я вам больше скажу, — перебил ее Гаттак, — вы сделаете это именно по той схеме, которой пользуетесь обычно. Нас трое, выходит, у нас три группы. Ты, Борис, зайдешь с севера и навяжешь клирикам бой. А ты, Марша, тем временем заминируешь и взорвешь вышку.

— Бред, — Борис смачно плюнул и встал в полный рост. — Ты издеваешься?

— Отнюдь, — спокойно ответил Гаттак, — план более чем реален.

— Ты глухой? — завелся боевик, — тебе ясно сказали, что обычно мы группами действуем, и даже при этом у нас не всегда получается осуществить задуманное!

Марша подняла руку, заставляя Бориса замолчать.

— Поясни, — велела она, понимая, что Гаттак сказал еще не все.

— Думай! Головой думай, а не тем бревном, что у тебя торчит вместо нее, — сказал Гаттак Борису. — Два часа назад в школе, где клирики удерживали ваших детей, произошел пожар. К этому моменту он, должно быть, полностью локализован. Клирики уже знают о побеге, но они успели вывезти Виоллу и точно знают, что этот ребенок важен для вас. Держат ее, скорее всего, в храме. Вывод?

— Они усилят охрану храма, — предположила Марша, не обращая внимания на закипающего Бориса.

— Точно, — кивнул Гаттак. — Сейчас станция обескровлена, зуб даю, и провести диверсию на ней труда не составит. А когда диверсия свершится, что произойдет?

— Они пришлют подкрепление.

— Нет, — со вздохом закатил глаза Гаттак. — Сейчас их приоритет — сохранить единственный козырь, что у них есть. Виоллу.

Гаттак намеренно настойчиво говорил о важности девочки для сопротивления и о том, что она козырь в руках клирика Массера. Он преследовал одну-единственную цель — убедиться, что это действительно так. Разведчик чувствовал, что Марша руководствуется не только материнским инстинктом, было что-то еще в этом ребенке. Кнесенка никак не отреагировала на слова Гаттака, чем, собственно, и выдала себя с потрохами.