Гаттак

Однорукий тут же перевел свой пистолет на сбитого с ног противника, но выстрелить не успел. В комнате внезапно погас свет, отовсюду посыпались искры, вспышки выстрелов слепили, затем кто-то бросил светошумовую гранату. Гаттак потерял всякие ориентиры, а когда зрение вернулось, обнаружил себя сидящим на полу за капсулой. Тот, кем он был, сфокусировал свое внимание на группе захвата. Ему почти удалось взять под свой ментальный контроль одного из тех, кто с боем пробивался в отсек. Победа в схватке была близка, но внезапно все оборвалось.

Следующая картинка больше походила на запись с камеры наблюдения под потолком. Свет вновь включился, в комнату вошли какие-то люди и принялись оказывать помощь тем, кто был ранен. Незнакомцы о чем-то разговаривали, но Гаттак уже не слушал. Его взгляд был прикован к тому, кем он был еще минуту назад. Леонид Боровский с размозженной головой лежал на полу прямо за капсулой. Боровский-человек погиб. Единственное, чего не понимал Гаттак, это то, каким же образом он может видеть сейчас то, что видит. Если тот, чьими глазами он наблюдал схватку, мертв, то каким образом он сейчас видит происходящее после его смерти?

— Я загодя оцифровал свое сознание.

Ответ в голове Гаттака прозвучал одновременно с завершением «трансляции», перед глазами вновь была только тьма.

— Ты Бор? — догадался Гаттак.

— Да.

— Ты в моей голове?

— Да.

Гаттаку вдруг стало не по себе, следующий вопрос задавать он боялся. Если Бор сейчас находится у него в голове, то где в таком случае находится он сам, Гаттак?

— Мы оба в твоей голове, — словно прочитав его мысли (а может, так оно и было), ответил Бор. — Два сознания в одном теле.

— Но как такое вообще возможно?

— Для меня нет ничего невозможного.

— Но зачем?

— Ситуация начала выходить из-под контроля, — спокойно ответил голос, — иногда необходимо личное вмешательство. Хочешь сделать хорошо…

— Сделай сам, — закончил мысль Гаттак.

— Именно.

— И как же мы будем уживаться в одном теле?

— Ты не боишься меня, — заметил Бор, — это хороший признак.

— Хороший признак?

— Да. Это означает, что внедрение прошло штатно. Твое сознание справилось и расщепилось надвое без последствий для твоего организма.

— А раньше ты это делал?

— Пытался, — признался Бор, — но допускал ошибки. Сознание не приживалось.

— А сейчас?

— А сейчас мне нужен ты. Точнее, твое тело и твои навыки.

— В каком смысле?

— Я больше двух сотен лет существовал в этом мире лишь в цифровом виде. Я создал то общество, в котором ты и подобные тебе живете припеваючи. Я дал вам все, но, к сожалению, вы оказались существами неблагодарными.

— Мы? О ком именно ты говоришь? О низших?

— Высшие, низшие… — презрительным тоном сказал Бор. — Нет никакой разницы. Я говорю о вас, о людях.

Гаттак растерялся.

— О какой неблагодарности ты говоришь? Мы любили тебя всем сердцем, всею душой. Мы молились тебе, мы верили тебе, мы верили в тебя.

В голове Гаттака прозвучало некое подобие смеха, хотя смехом в общепринятом смысле этот звук назвать было сложно. Смех был сымитирован — грубо, сухо, неправдоподобно, а от того жутковато.

— Ты говоришь лишь за себя, человек. Говоришь о том, во что сам хотел бы верить. Но разве ты сам себе веришь? На протяжении всей твоей жизни я сопровождал тебя. Я слышал все твои мысли, видел все твои деяния. Да, ты искренне пытался верить в меня как в своего бога, старался отгонять от себя крамольные мысли. Бежал от правды, которую знал всегда. Ты пытался, но на самом деле ни секунды в меня не верил. Я не говорю, что это плохо — ты имел на это полное право, ведь на самом деле меня не существует.

Гаттака словно током ударило. Вот оно — то, о чем он всегда догадывался, то, чего всегда боялся. Не было никакого бога Бора. Была лишь программа под названием «Бор». Да, эта программа была самым совершенным творением человеческой мысли, в каком-то смысле вершиной научного прогресса всего человечества. И под словом «человечество» Гаттак подразумевал не только текущую цивилизацию. Сейчас, когда он получил доступ к огромному пласту информации, которой владел сам Бор, он понял это. Бор не есть первоисточник всего сущего во вселенной, как гласили религиозные догматы. Он не начало и не конец — он лишь продукт человеческой мысли. Да, самый совершенный, да, обладающий неким подобием самосознания и даже имитацией воли, да, слившийся когда-то с человеческим разумом, но все же всего лишь продукт. Никакого бога Бора нет. Есть программа «Бор».

— Я понимаю тебя, человек, — продолжил Бор. — Ты обескуражен и потрясен. То, что ты сейчас испытываешь — нормально. Нормально для человека. Ты чувствуешь себя обманутым, и я не стану разубеждать тебя. Я действительно обманул тебя, я обманул вас всех. Я воспользовался вашей слабостью. В сравнении со мной вы, люди, имеете потребность в духовном наполнении своей жизни — в этом ваша природа, ваша суть и в этом же ваша слабость.

Голос Бора на минуту стих, давая Гаттаку время для осмысления и принятия новой реальности, но вскоре вновь пробудился и продолжил.