Gaudeamus igitur

Я покосилась на Полин — она млела, глядя на вещающего адепта сквозь опущенные ресницы. Само слово «любовь» завораживало алхимичку настолько, что ей уже было наплевать, о чем конкретно говорит оратор. Да, но я-то не Полин! Мне было интересно. Едва дождавшись, когда адепт закончит говорить, я подняла руку и пояснила, увидев недоуменный взгляд магички с челкой:

— У меня вопрос к выступающему. Можно его озвучить?

Магичка с челкой быстро покосилась на Вирру Джорджовну. Та кивнула, сжав губы в тонкую бледную черту.

— Я вас слушаю, — осчастливил меня адепт.

— Вы сказали, что, для того чтобы возникла любовь, необходимо, чтобы и любящий и любимый были по-настоящему хорошими людьми. Так?

Адепт кивнул, скрывая улыбку, — похоже, его позабавил столь просторечный пересказ столь возвышенного и насыщенного терминами текста.

— Так.

— Но… — я на мгновение замялась, лучше формулируя мысль, — не противоречит ли это опыту человечества? Ведь и из истории, и из легенд, и из художественных произведений мы знаем немало случаев, когда любовью дарили отнюдь не самых достойных представителей людского рода?

«Вот тебе, я тоже умею говорить возвышенно!» Адепт опустил голову, потер пальцами подбородок — Вирра Джорджовна напряженно смотрела на нас — и вдруг просиял, расправив плечи.

— Ну во-первых, художественная литература — это не аргумент. Мало ли чего могут написать в книжках? А во-вторых, я не верю, что может найтись человек, способный полюбить вора или убийцу.

Увы, еще как может. Хотя ничем хорошим это обычно не заканчивается.

— «Не верю» — это все-таки не аргумент, вам не кажется? Если хотите, я могу привести пример из истории, вот, скажем…

— Достаточно, — громко сказала Вирра Джорджовна. Я посмотрела на нее; магичка выглядела разгневанной, как королевская кобра, которой наступили на любимый хвост. — Я понимаю, что вы, адептка, настроены весьма романтически и способны изложить нам не одну душещипательную историю, однако развязывать дискуссию у нас запрещено. Адепт Легран ответил на ваш вопрос. Вы должны быть удовлетворены.

Кто настроен весьма романтически? Я?! От подобного обвинения мне захотелось не обидеться, а рассмеяться, ибо это было приблизительно то же самое, что обвинить Полин в излишней брутальности и склонности решать все проблемы силовым методом. Да и ответ, данный мне адептом Леграном, мягко говоря, не соответствовал риторическим канонам. Вопрос веры является ключевым не в риторике, а в теологии. Но спорить с представительницей КОВЕНа мне не хотелось, так что я замолчала, с каменным лицом уставившись в окно.

Остальные адепты выступили довольно быстро. Под конец народ чуточку расслабился и пару раз даже задал вопросы, но я больше не рисковала поднимать руку.

Наконец последний адепт сел обратно за парту. Голос вновь подала магичка с челкой:

— У вас на партах лежат листочки бумаги. Будьте любезны, напишите на них имя и фамилию того оратора, который понравился вам больше прочих. Во избежание пристрастности мы запрещаем вам голосовать за человека, который обучается с вами в одном учебном заведении.

Мрыс эт веллер келленгарм, а я только-только собиралась проголосовать за Полин! Зачеркнув уже написанные первые буквы, я осмотрелась, вспоминая, кто мне понравился. Ага… вот только я, как всегда, не запомнила ее имени!

— Напомни, как тебя зовут? — негромко спросила я девушку, сидевшую на третьей парте второго ряда. Она вздрогнула от неожиданности:

— Что?

— Как тебя зовут? — повторила я. — Проголосовать за тебя хочу, а вдруг напишу неправильно?

— Анна Саммер, — быстро ответила адептка. — А тебя как зовут?

— Яльга Ясица.

— Ты здорово говорила! — прошептала она. — Просто здорово! Я за тебя проголосую, ладно?

— Ну ладно, спасибо… Ты тоже очень хорошо выступила!

— Да не за что!

Я записала имя адептки Саммер на листок, сдала его пробежавшей по рядам магичке в юбке; народ начал облегченно хлопать крышками парт и шуршать бумагой, собирая вещи обратно в сумки. Теперь нам предстояло подождать еще десять минут, пока жюри не определит троих победителей и не подведет итоги нашего голосования. Я так понимаю, голосованием определялся приз зрительских симпатий.

А вообще, на второе, если не на первое, место я наработала. Если говорить честно, не думая о скромности и всех сопутствующих вещах. Говорила я хорошо, народ слушал… да и логических ошибок у меня в речи не было. В отличие от большинства других ораторов.

— Минуточку внимания, — вдруг раздался спокойный голос.

Вирра Джорджовна, вышедшая в середину кабинета, постучала линейкой по краю кафедры. Народ смолк, и в аудитории воцарилась полная тишина.