Гауляйтер и еврейка

Речь, которую произнес Таубенхауз, представляясь жителям города в ратуше, имела несомненный успех. Выступление бургомистра было назначено на одиннадцать часов, но еще за полчаса до начала толпы приглашенных поднимались по лестнице.

Фабиан с самого раннего утра был уже на ногах. Ему понадобился целый час, чтобы привести себя в надлежащий вид. Сегодня он решил впервые облечься в коричневую военную форму… Пусть все диву даются! Остро оттопыривающиеся бриджи придавали, ему смелый и вызывающий вид человека, с которым шутки плохи. В мундире его плечи казались шире, мощнее. Что бы там ни говорили, но маленький седовласый Мерц был мастером своего дела. Прежде чем прикрепить ордена, Фабиан почистил их тряпочкой. Железный крест первого класса он приладил с левой стороны груди, внизу, как положено по уставу. Весь выутюженный и начищенный, он имел очень внушительный вид. Марта, принесшая ему завтрак, от почтения едва решилась поднять на него глаза. А он ведь чувствовал себя всего лишь скромным солдатом национал-социалистской партии, который не хочет быть чем-нибудь иным, лишь бы люди видели, что он намерен честно служить идее, все остальное приложится. Он далек от честолюбивых помыслов, но кто же потребует от него, чтобы он совсем подавил в себе офицера, которым некогда был! Ордена, форма и выправка, несомненно, придают ему вид военного в большом чине.

Новые кавалерийские сапоги из блестящего лака, сделанные Хабихтом, настоящее произведение искусства, так внушительно скрипели, когда он проходил по коридору, что Клотильда, занимавшаяся в своей комнате утренним туалетом, с любопытством выглянула из двери.

Когда он уже собрался уходить, она вышла из своей комнаты в элегантном пальто с черно-бурой лисой на плечах и в шляпе. Эта шляпа была искусным сооружением из светло-коричневых бархатных лент, которые при ходьбе весело развевались на ее белокурых волосах.

— Возьми меня с собой, прошу тебя! Будет лучше, если мы появимся вместе, — сказала она, как будто их совместное появление было чем-то вполне обыденным.

— Пожалуйста, — ответил он, учтиво распахнув перед нею дверь.

Клотильда была в приподнятом настроении. Предстоящее событие волновало ее, как театральная премьера. С довольным видом шагала она рядом с мужем — ленты ее шляпы развевались на ветру, — наслаждаясь удивленными и восхищенными взглядами прохожих, которые те бросали на него. Значит, и он теперь тоже член национал-социалистской партии! За много месяцев они впервые шли вместе по улице. Правда, весь город знал, что в их браке не все ладно, но. ведь сегодня особенный день. Время от времени Клотильда замедляла шаг и окидывала мужа испытующим взглядом. Ничего не скажешь, вид у него безукоризненный! С таким мужчиной приятно показаться на улице.

— Ты прекрасно выглядишь, — сказала она с искренним восхищением.

Это было первое доброе слово, которое он услышал от нее за долгое время.

— Да, Мерц постарался, — отвечал Фабиан.

— Весь город с огромным интересом ждет речи Таубенхауза, — продолжала Клотильда. — Всем хочется поскорее узнать, о чем он будет говорить.

«Вот тебе и на, — подумал Фабиан, — она хочет завязать со мной разговор». Но он не забыл злобного тона ее заявлений о разводе и медлил с ответом.

— Он, несомненно, выступит с интересной речью, — сказал наконец Фабиан. — У Таубенхауза голова ясная. Конечно, он получил нужную ему информацию, ведь он здесь новичок.

Клотильда улыбнулась в душе. О, она точно знала, о чем будет говорить Таубенхауз. О мосте Героев, о фонтане на Вокзальной площади, о статуе Роланда на площади Ратуши. Последние три дня копии этого доклада с пометкой «совершенно секретно», сделанной синим карандашом, лежали на письменном столе ее мужа. Фабиан знал, что нужно сделать, чтобы по городу распространились «секретные» сведения. Да и фрейлейн Циммерман из бахвальства не станет молчать.

— Посмотри, сколько народу! — воскликнула Клотильда, когда они вышли на площадь Ратуши.

В этот момент целые толпы людей поднимались по лестнице. Среди них был и городской архитектор Криг в мундире лейтенанта, едва сходившемся на его толстом животе. В свое время он был сапером. Галстук бантом и мягкая шляпа, безусловно, больше шли к нему. Его сопровождали дочери, близнецы Гедвиг и Гемрина, до неотличимости похожие друг на друга. У обеих были одинаково полные красные щечки и очаровательно вздернутые носики. Они одинаково смущенно улыбнулись, здороваясь с Фабианом.

— Генерал! Смирно, девочки! Настоящий генерал! — засмеялся Криг, с удивлением глядя на Фабиана. — А ведь вы правда умеете поражать своих друзей, — добавил он, смеясь. Его смех можно было истолковать по-разному.

— Прошу прощения, — обратился Фабиан к жене, вежливо распахнув перед ней широкую дверь в зал. — Мне нужно еще зайти к бургомистру, узнать, нет ли каких-либо поручений.