Гавайи Миссионеры

-Дня через два, мэм, и поэтому я считаю, что было бы сов сем неплохо, если бы вы согласились пообедать со мной сегодня вечером у меня на корабле. Я бы хотел, чтобы вы осмотрели свое будущее жилище, если, конечно, когда-нибудь согласи тесь отправиться вместе со мной в путешествие до Кантона.

Это приятное на слух слово, этот далекий город, из которого привозили все наряды и мебель для Ноелани, но который она уже отчаялась когда-либо увидеть воочию (да у нее и не было особых причин на это), вдруг захватило воображение молодой

женщины настолько, что это не ускользнуло от внимания Хок-суорта. Поэтому капитан осмелел и высказал свое предложение:

Ноелани, - начал он, - у тебя здесь было много горя. Тебе пришлось пережить нечто такое, к чему ты сама не име ла никакого отношения. Почему бы тебе не оставить эти мес та навсегда? Здесь грустно и одиноко, а тебе в жизни требует ся совсем другое. Я предлагаю тебе бурную, волнительную жизнь, полную приключений.

Но у меня есть сын, как тебе известно, - гордо заявила Ноелани.

Возьмем его с собой. Я всегда мечтал, чтобы мой собст венный сорванец носился по палубе.

-Но он принадлежит всему народу, - засомневалась Алии Ну и.

Тогда оставим его народу, - тут же нашелся капитан, и прежде чем Ноелани смогла что-либо возразить, он схватил ее за руку, привлек к себе, крепко поцеловал и принялся стяги вать с женщины одежду.

Пожалуйста, не надо, - зашептала она.

Подойди к двери и вели служанке посторожить ее. Сейчас ты будешь доставлять удовольствие своему будущему мужу.

Но женщина оттолкнула от себя капитана и, гордо выпрямившись, произнесла:

А ты сможешь позабыть о том, что я совсем недавно уже была замужем?

Ноелани! - вспыхнул Рафер. - Как ты думаешь, сколь ко ваших девушек перебывало в моей каюте? Но это часть прошлой жизни. Теперь мне нужна одна-единственная, кото рая станет моей женой.

-Я имела в виду, что ведь это был мой брат, и мы... Хоксуорт задумался лишь на секунду, после чего громко

рассмеялся:

-Для меня каждый восход означает новый год. Я не имею памяти.

Эти слова капитана были приятны Ноелани. Ей понравился смелый отчаянный мужчина, какие обычно симпатичны для всех алии, и молодая женщина подумала: "Этот капетена сам похож на вождя. Он высокий, умеет сражаться и может посто ять за себя и за тех, кто ему дорог. Он настоящий алии среди се бе подобных. Конечно, ему порядком надоели портовые жен щины, и он подумывает о том, чтобы остепениться. У него есть

неплохой корабль, и он согласен считать моего сына своим собственным. Правда, он не слишком набожный, но зато искренний. Дни гавайцев подходят к концу, а годы белых людей еще впереди". Вслух же Ноелани произнесла:

-Я пойду с тобой на корабль.

Он снова поцеловал ее, с удовольствием ощущая богатство ее роскошных волос, спадающих ему прямо на руки. Это ощущение возбудило капитана, как всегда его радовали жаркие поцелуи островитянок. Он страстно прошептал:

-Скажи своим служанкам, чтобы постерегли дверь и ни кого к нам не пускали.

Однако женщина упрямо замотала головой и пояснила:

-Только не здесь, не в этой комнате. Здесь находится сре доточие наших традиций. Я пойду с тобой на корабль.

Лахайна была поражена увиденным. По ее улицам шел капитан Хоксуорт вместе с Алии Нуи. Они беспечно шагали по пыльной дороге, в тени пальм, и ворковали о чем-то своем, как настоящие любовники. Но самое удивительное было еще впереди. Молодая женщина, прекрасная и величественная, вновь появившаяся на улицах города, забралась в шлюпку капитана, и они спокойно поплыли к "Карфагенянину", где Ноелани осталась до утра. Прощаясь со своим женихом, она еще раз осмотрела богатое убранство каюты, где все теперь принадлежало ей, и подумала: "Вот это настоящий мужчина. Я буду верна ему. Я буду есть ту же пищу, что и он, чтобы угодить ему. Я буду одеваться так, как понравится ему, чтобы другие мужчины смотрели на него и говорили: "Как же повезло этому парню!" Я никогда не скажу ему "нет".

Мягкая улыбка тронула ее губы, точно такая же, какую потом можно будет заметить у каждой гавайской девушки, собравшейся выйти замуж за американца. Эта улыбка словно говорила: "Я-то знаю, что нежностью и лаской приучу его к спокойной семейной жизни".

Ноелани встречалась с капитаном еще два дня, а когда на ступил последний день стоянки "Карфагенянина" в Лахайне, Рафер был занят тем, что руководил расстановкой совершенно новой мебели в только что выстроенном миссионерском доме. Ноелани же в это время оказалась одна в своем травяном двор це. Она достала две берцовые кости и аккуратно обернула их талой: одну кость Маламы Кеоки вручил ей перед своей смер тью, другая принадлежала, как память о матери, самой Ноела

ни. Взяв два тяжелых свертка в руки, она направилась к маленькому дому отца, и сказала ему:

-Келоло, мой дорогой, мой любимый отец! Я покидаю Ла- хайну, и я не смею брать с собой эти гнетущие меня дары. Ты обязан вернуть их в могилу. Мы больше не можем жить так, чтобы подобные памятные вещи преследовали наши сердца и души.