Гавайи Миссионеры

-Он смел и отважен. Он защищает слабых. Он честно рас поряжается государственной казной. Он прислушивается к со ветам. Он аккуратен в одежде и обязательно носит брюки. У не го только одна жена. Он никогда не напивается. Он помогает своему народу и самому себе. Он верует в Господа.

Относительно самой серьезной проблемы Гавайев:

-Научите народ читать.

Но чаще всего, возвращаясь после очередного собрания в свой дом, он уныло сообщал супруге:

-Иеруша, я уверен в том, что они не поняли ни слова из того, что я им сегодня рассказал. Мы работаем и работаем, не покладая рук, а никаких сдвигов нет, и не предвидится.

Но Иеруша не разделяла пессимизма своего супруга, по скольку всем было ясно, что в своей школе она буквально творит

чудеса. Она выучила местных женщин шить, прекрасно стряпать и воспитывать их собственных малышей.

- Вы никому не должны отдавать своих детей! - настаивала она. - Это против закона Божьего! - Иеруша с радостью смотрела на кивающих женщин, но самое большое удовлетворение ей доставляла юная Илики, которая когда-то проводила время с моряками на китобойных судах, а теперь с удовольствием читала вслух псалмы.

Что касается обучения мальчиков и взрослых мужчин, здесь свои знания и неутомимость сумел проявить Кеоки. Он был и преданным христианином, и опытным наставником, поэтому его школа считалась одной из лучших на всей группе островов. Но больше всего ему удавались ежедневные проповеди, поскольку этот молодой человек обладал врожденными способностями к ораторскому искусству, что свойственно гавайцам, и оттачивал свой талант, пуская в ход живое воображение и приводя всевозможные примеры. Например, его описание Великого потопа было настолько реалистичным, что слушатели краем глаза поглядывали на океан, ожидая, что в любую минуту со стороны рейда Лахайны могут появиться гигантские волны.

Но, конечно, если заглянуть в будущее, можно было смело сказать, что наибольшее значение для развития островов имела, конечно, школа Эбнера, которую посещали все алии. Самой любимой и способной ученицей оказалась дочь Мала-мы Ноелани, которую Эбнер спас от разбушевавшихся матросов.

Эта девушка уже с рождения должны была стать следую щей алии нуи, поскольку ее происхождение было безупреч ным. Ее отец и мать были родными братом и сестрой, каждый из них - благороден и мудр по-своему. Ноелани унаследовала славу бесчисленного количества поколений великих гавай цев. Она была умна и прилежна и могла бы украсить своим присутствием любое общество. В своем очередном отчете в Го нолулу Эбнер писал о ней: "Она почти такая же талантливая ученица, как и ее мать. Она уже умеет читать и писать, гово рить по-английски и выполнять элементарные арифметичес кие действия. Я чувствую, что она предана пути Господнему и, скорее всего, станет одним из первых равноправных членов новой церкви". Когда Эбнер зачитал вслух эти строчки де вушке, лицо ее просияло от радости.

* * *

Обучение Маламы оказалось более трудным. Огромная алии была упорной до степени бестолкового, ослиного упрямства. Она требовала, чтобы учитель объяснял ей все до мельчайших подробностей. Кроме того, у нее обнаружилась черта, которая раздражает любого педагога: Малама запоминала все то, что ее учитель рассказал ей накануне, и при следующей встрече она могла самостоятельно рассуждать о правильности его логических выводов. Так что, в случае чего, Малама могла представить наставнику его же собственные противоречия и уличить в ошибке. Вряд ли в истории педагогики можно было бы отыскать пример шумных уроков, где учитель и ученица настолько бы препирались друг с другом, как те занятия, когда Эбнеру приходилось заниматься с Алии Нуи наедине. Малама удобно располагалась на циновках, развалившись на своем огромном животе, кулаком подпирая лицо, формой напоминавшее луну, и требовала:

Научи меня, как достичь Божьей благодати.

Я не могу этого сделать, - неизменно отвечал Эбнер. - Вам придется научиться этому самой.

Однако сложными уроки получались не из-за интеллектуальной непримиримости Маламы, в чем ей, конечно, нельзя было отказать, а из-за того, что она настоятельно требовала, чтобы Эбнер отвечал на все вопросы, которые она пыталась задавать на ломаном английском. Малама сразу выделила английский, как избранный язык Господа, потому что именно на нем была написана Библия. И поскольку все те, кто был так дорог Богу, изъяснялись по-английски, Малама приняла решение обязательно овладеть этим языком.