Гавайская рапсодия

- Вас это не касается.

- Но все же почему между вами все кончилось, Констанс? - спросил он. Она уклончиво ответила:

- Мы решили, что не сможем быть счастливы вместе.

Не будет же Констанс рассказывать сейчас с своем прошлом и о том, что Фрэнк, узнав обе всем, отказался от нее ради карьеры и собственного благополучия. И ты, Сидней, поступил бы точно так же.

- А зачем вам это знать? - спросила она, стараясь говорить как можно решительнее и тверже, чтобы в его памяти и следа не осталось от той женщины, которая дрожала в его объятиях, прижималась к его сильному телу и горела безумной страстью.

- Скажем, из любопытства. Вы любили его?

- Да, я любила его.

- Но недолго, - спокойно прибавил Сидней. Его глаза с прежним интересом вглядывались в ее лицо, словно она была каким-то неизвестным существом, которое ему предстояло препарировать.

Констанс сделала глубокий вдох, отстранилась и дрожащими руками пригладила волосы, ощутив, что несколько прядей на ее висках и затылке стали влажными.

- Ваши вопросы бестактны, - бросила она. - Мне пора идти.

Дрейк, видимо, понял, что зашел слишком далеко.

- Тогда пойдемте.

Они были почти у корпуса для персонала, когда из маленького сада, мимо которого вилась тропинка, послышались чьи-то всхлипывания.

- Кто-то плачет, - повернувшись на звук, сказала Констанс.

- Оставайтесь здесь.

- Но, кажется, это...

- Я сказал, оставайтесь здесь!

Констанс всего несколько секунд колебалась, а затем последовала за ним в проем между сплетенными ветвями азалий. В садике, в центре цветочной клумбы, стояла в лунном свете мраморная нимфа.

За самым дальним кустом азалии прятался ребенок, который плакал, закрыв лицо жуками.

- Господи! - воскликнула Констанс и бросилась к девочке. - Что ты здесь делаешь?

Сидней опустился рядом с ней на одно колено.

- Ну-ну, все не так плохо, - сказал он на удивление ласково. - У тебя все лицо распухло. Кто в этом виноват? Слезы или комары?

Агнес прорыдала:

- Я хочу к маме.

- Тогда пойдем найдем ее, - сказал Сидней.

- Но мне нельзя, - воскликнула девочка и зарыдала еще громче.

Эти безутешные рыдания разрывали Констанс сердце.

- Дорогая, послушай, мама, конечно, будет сердиться на тебя за то, что ты убежала, но она же любит тебя. Пойдем, я отведу тебя домой.

- Нет, я должна быть тут. - Последовали захлебывающиеся рыдания, и Констанс стала искать в сумочке носовой платок.

- Возьмите, - сказал Сидней и протянул ей свой.

Промокая маленькое, измученное личико девочки, Констанс проговорила, как она надеялась, материнским тоном:

- А теперь высморкайся. Тогда тебе сразу станет лучше.

Девочка послушно высморкалась, а потом охрипшим от слез голосом сказала:

- Я хочу к маме! Прямо сейчас!

- Я знаю, - сказала Констанс. - Но почему тогда ты не идешь?

Агнес сжала губы, чтобы не проговориться, а на ее личике ясно читались страх и нерешительность.

- Пойдем, Агнес, мы отведем тебя к маме, сказал Сидней.

- Нет! - крикнула она и снова расплакалась. - Мне нельзя... Мне нельзя...

Констанс обняла и попыталась успокоить ребенка.

Сидней склонился над ними и, убрав со лба девочки влажную челку, спросил:

- А зачем ты тут сидишь? Агнес захлюпала носом и зарылась лицом в грудь Констанс.

- Мне нельзя уходить.

- Должен прийти папа? - мягко спросила Констанс.

После нескольких секунд колебаний маленькая головка в ее объятиях несколько раз кивнула. Сидней встал. Он пристально осмотрел сад вокруг. Констанс заволновалась и сказала:

- Надо идти домой, дорогая. Он, наверное, ждет тебя там.

- Нет, он сказал мне ждать под этой красивой дамой. Когда он приезжал, мы устраивали тут пикник. И он велел мне ждать здесь.

Обеспокоенная происходящим, Констанс встала и взяла девочку за руку.

- Нам нужно идти к ее матери, - сказала она Сиднею.

- Кажется, я понимаю. Давайте, я возьму ее на руки.

- Но он, возможно, где-то поблизости...

- Тогда смотрите внимательнее. - Сидней наклонился. - А дома тебя ждет мороженое, - произнес он, играя на извечной детской слабости. - Ты любишь мороженое?

Агнес, широко раскрыв глаза, кивнула.

- И, если хочешь, я отвезу тебя домой на плечах.

Девочка явно пребывала в нерешительности и с сомнением посмотрела на Сиднея. Затем она кивнула и, не говоря ни слова, подняла к нему руки. Сидней подхватил ее, посадил к себе на плечо и сказал:

- Ну вот, теперь идем.

Они были уже недалеко от корпуса для персонала, когда Сидней вдруг остановился и передал девочку Констанс.

- Уведи ее отсюда, - вполголоса сказал он и направился в сторону большого дуба.

Констанс никогда не видела бывшего мужа Эвелин, но поняла, что это именно он стоит в тени дерева. Девочка, которая сразу стала вырываться, определенно была очень похожа на этого человека, несмотря на то что тот был плотный и мускулистый. Рядом с ним Сидней казался худым, его естественная грация как бы терялась на фоне физической мощи Джима.

- Оставьте в покое моего ребенка! - приказал тот.

Агнес заплакала и с криком "папа!" вырвалась из рук Констанс. Но Констанс тут же снова схватила ее и прижала к себе.

Джим Джефер отрывисто бросил:

- Отпустите ее!