Гавань Командора

Вроде бы должен узнать. Да только… Ну и ладно. Кабак – он кабак и есть. Питейное заведение. Есть ли меж ними принципиальная разница? Только в цене да в качестве подаваемых напитков и блюд. Может, глотнуть то, что налито в бокал, и узнать по качеству?

– Ты выпей. Оно враз полегчает, – удивительно в тон произнес Ардылов, однако последовать его совету Флейшман не успел.

Стол резко опрокинулся, встал на дыбы, стукнул по лбу, однако боли Юра не почувствовал.

Глаза закрылись, не желая видеть творящегося безобразия, и сразу наступило желанное небытие…

С горя пить нельзя. Его невозможно утопить в вине. Разве на какое-то время – вместе с сознанием. Зато утром проблемы обязательно всплывают опять, но только усиленные головной болью, головокружением, адреналиновой тоской и прочими последствиями отравления организма. Тогда – хоть в петлю.

Лезть в петлю у Юрия не было сил. Иначе – кто знает?

Он просто лежал, борясь с дурнотой, однако гораздо страшнее похмелья были мысли.

Если бы не его стремление привезти и перепродать проклятое зерно! Понятно, бизнес есть бизнес, пусть еще и неведомо это слово, но результат!

…Командор так и не догнал их караван. Это не вселило особой тревоги. Пока длился бой, суда успели уйти достаточно далеко. Желанный порт был в паре часов хода. Однако и потом, ни вечером, ни наступившим утром, у входа не замаячил знакомый силуэт.

Флейшман вместе с остальными тешил себя надеждой, что Командор в очередной раз решил обмануть своих преследователей, пустился в путь по широкой дуге, чтобы уже затем незаметно выйти к заветной точке.

Только какая дуга в узком проливе?

И все равно надежда заставляла ждать, до боли всматриваться в горизонт. Однако ни одного паруса не мелькнуло вдали.

Еще не до конца выздоровевший Ширяев с Сорокиным вообще никуда не уходили от мола. «Лань» как назло стояла в ремонте, и не было даже на чем выйти, осмотреть место недавней схватки.

Да и что там найдешь? Обломки – и те уносит волнами. Британцы же давно ушли. Не в одну сторону, так в другую.

Когда Командор не вернулся и на второй день, надежда стала уступать место отчаянию. Пока Юрий пристраивал покупателям привезенное зерно, Калинин с Кротких проехали далеко вдоль берега. Опрашивали жителей деревень. В большинстве рыбаки, последние всегда были внимательны к тому, что происходит в море.

Увы! Никто в окрестностях не видел фрегата с английским именем и под французским флагом. «Глостер» пропал без следа, а вместе с ним пропали полторы сотни моряков команды, зоркий канонир Гранье, капитан и кавалер Санглиер, в южных морях гораздо больше известный как Командор…

И тогда Флейшман запил. В одиночку, ибо встречаться с соратниками он сейчас не хотел. Юра боялся прочитать в их глазах укор. Ведь как ни крути…

Вспомнил об этом и не сумел сдержать стона. Настолько мучительна была мысль об утрате.

Пускай дороги расходятся, однако совместное прошлое продолжало связывать бывших флибустьеров. Да и общие стремления оставались едиными, расходясь в ничтожных деталях. Но уж помочь друг другу…

Вот и помог. Как чувствовал – перед последним выходом отказался даже от услуг Кузьмина. Все современники находились или на купеческих судах, или в порту. Из близких с Сергеем был лишь Жан-Жак, да и то потому, что трудно подобрать такого великолепного канонира.

Так они и сгинули. Вдвоем.

…Вдвоем же, спустя каких-то жалких полчаса после пробуждения Флейшмана, к нему завалились Сорокин и Ширяев. Даже скорее лейтенанты Сорок и Ширак. Каперы на службе французского короля.

До сих пор они ни разу не обвинили Юрия в случившемся. Напротив, всячески старались подчеркнуть, что Флейшман тут ни при чем. Как и любой другой из капитанов купеческих судов, вышедших в злополучный рейд.

– Ну и амбре! – Сорокин демонстративно помахал рукой, пытаясь разогнать висевший в комнате плотный перегар. – Хотя бы окно отворил, проветрил…

Легко сказать! Флейшман до сих пор еще не встал и в одиночестве лежал на диване. Одетый, за исключением перевязи и камзола, зато разутый невесть кем и когда.

Лены в комнате не было. Вероятно, это она и распорядилась, чтобы ее благоверного уложили отдельно, а сама осталась ночевать в спальне. Лучше уж одной, чем с бесчувственным телом под боком.

– Долго собираешься пить? – в свою очередь поинтересовался Ширяев. – Все кабаки навестил?

Ответа не было. Флейшману было стыдно и за вчерашнее, и за то, что бросил Командора.

– Слухи уже по Шербуру ходят. Мол, пьет новый купец, да так, что даже морякам после дальнего рейса не снилось, – продолжил тогда Григорий.

– Откуда слухи? Я один день, – голос у Юрия был хриплым.

– Городок маленький. Рюмку ко рту поднести не успеешь, как на другом конце скажут – напился, – хмыкнул бывший сержант.

Флейшман напрягся и мужественно сменил лежачее положение на сидячее. Правда, при этом на какое-то время помутнело в глазах и голова пошла кругом, словно он только что долго крутился на очень быстрой карусели.

– Я сейчас, – пробормотал купец, не уточняя, что же именно будет по истечении некоего абстрактно-условного момента.