Гавань разбитых ракушек

Клиника располагалась на окраине деревни. Одноэтажное здание с белыми бетонными стенами и крышей из шифера было окружено невысоким забором. Во дворе на веревках между деревьями сушилось постельное белье и разноцветные тряпки. Гудел генератор, при безумном расходе топлива его все же приходилось держать все время включенным из-за лекарств, вакцин и медицинского оборудования. Сотрудники клиники показались Ольге очень похожими друг на друга, она пока еще плохо различала их черные лица и уж тем более не могла запомнить всех причудливых имен. Внутри здания вдоль длинного коридора тянулось несколько кабинетов для поликлинического приема, затем, с отдельным выходом, размещалась одна большая палата на десять коек, следом — родильный зал и маленькая операционная. Все это ей показала маленького росточка худенькая шустрая медсестра Хади, хорошо говорившая по-английски. Еще одна пристройка с отдельным входом состояла из приемной и двух комнат — офиса координатора и проектных сотрудников, которые большую часть времени проводили в основной части клиники, подальше от глаз начальства.

Полдня пролетело стремительно быстро, она просматривала документы, пыталась вникнуть в суть дел.

— А где же ваш врач? — поинтересовалась она, вспомнив, что его ей не представили.

— Доктор Виера на семинаре в Гане. Приедет через две недели.

— Как же вы здесь управляетесь без врача?

— Акушерка помогает. Или отправляем на «Скорой» в ближайший районный медцентр.

Машина «Скорой помощи» была самым ценным приобретением клиники. При отсутствии транспорта у беженцев, да и у деревенских жителей, транспортное средство было единственным спасением для тех, кто нуждался в срочной доставке в клинику. Больных в ней было мало.

— И что же, всегда так мало людей? — спросила Ольга у медсестер.

— Когда как. К лету прибавится, тут все любят рожать в сезон дождей.

— Почему?

Пожимают плечами. Смеются. Сами не знают.

— А беженцы?

— К ним мы сами ездим. Они редко сюда добираются, у них нет машин.

Ольга потерла кончик носа. Чепуха какая-то получается. Какой смысл строить клинику на таком расстоянии от беженцев, если они сюда не могут добраться?

— Здесь уже было здание медпункта, — пояснил Нестор, — правительство нам его подарило. Вернее, одолжило для улучшения.

И все равно она не до конца понимала. Намного разумнее было бы разбить медицинскую палатку прямо в лагере, а не заставлять тащиться за несколько километров. Но при расположении беженцев в деревне можно было охватить и местных жителей, и это служило откупной для правительства.

Нестор разложил перед Ольгой карту.

— Вот смотри, видишь — это граница Гамбии и Сенегала. Мы — вот здесь.

Он ткнул пальцем в место недалеко от побережья Атлантического океана. На карте океан казался совсем близким.

«Надо бы съездить туда», — подумала Оля, разглядывая изрезанную прибрежную линию.

— Вот эти стрелки — перемещения беженцев. Кружки — места их скоплений. Квадраты — лагеря беженцев.

— И давно они так бегают через границу и обратно?

— Так? Не знаю, кто тебя готовил, но придется мне сделать маленький экскурс в историю. — Нестор уселся за стол, на котором распласталась карта, и, подперев подбородок, принялся рассказывать:

— Конфликт начался еще в 2002 году. Движение демократических сил Касаманса решило взять контроль провинции на себя и требовать отделения Касаманса от Дакара. Учитывая, что население Касаманса этнически ничем не отличается от гамбийского, получалось, что бежать пострадавшим от налетов поборников свободы было некуда, кроме как в Гамбию. Причем перебегают они волнообразно. Тогда, в 2002 году, перебежало около двух-трех тысяч человек, по самым скромным подсчетам, их разместили в лагерях для беженцев. А потом снабжение лагерей прекратилось, и людям пришлось либо рассеяться по родственникам в Гамбии, либо вернуться на родину и восстанавливать свои деревни. Недавно же, ближе к президентским выборам, конфликт вновь разгорелся, вояки разошлись, принялись громить все вокруг. Такие у них методы завоевания свободы странные. И вновь понеслось — на этот раз перебежало не менее десяти тысяч человек. Кто вдоль границы скучковался, кто растворился внутри страны. Гамбийское правительство злится, говорит, чтобы их всех гнали обратно. А кто пойдет, если там молодцы на джипах гоняют и оружием бряцают?

— Но ведь ваши фонды слишком малы, чтобы обеспечивать такое количество людей?

— Конечно, малы. Мы и не пытаемся. Для этого есть Красный Крест, ООН. А мы пока взяли на себя поддержку этой клиники, которая здесь и раньше существовала, но практически бездействовала. Пустой медпункт использовался под что угодно, только не под врачебную помощь из-за постоянной нехватки медсестер. Мы его слегка подоснастили, медсестер, акушерок наняли, обучаем их, снабжаем материалами. Одну машину «Скорой помощи» закупили, чтобы объезжать поселения беженцев, охватывать их на месте. А на госпитализацию сюда привозим. Здесь ими уже врач занимается.

— Гамбийка или сенегалка?