Гавана, год нуля

Когда мы вышли из ресторана, поднялся сильный ветер, предшественник ливня. Приятного мало. Барбара предложила продолжить вечеринку, но я больше не могла: на следующий день было нужно на работу. Анхель сказал, что проводит меня до такси. Леонардо взглянул на итальянку: «Раз уж ты так хочешь…» Мы распрощались. Днем я обычно ловила попутную тачку, а ночью предпочитала дойти до Капитолия, на стоянку такси, принимавших оплату в национальной валюте. Анхель вызвался меня сопровождать, так что маршрут выбирал он. И мы отправились в путь вверх по улице. Он смешил меня, то и дело останавливаясь и раскидывая в стороны руки — рубашка его надувалась пузырем, и он, похожий на воздушный шар, объявлял, что если я его не удержу, то он улетит. Улицы Гаваны в ветреную погоду — просто чудо, у них есть свое очарование. Анхель снова остановился с раскинутыми руками и закричал: «Больше не могу, улетаю!» Я рассмеялась и взяла его за руку, собираясь идти дальше, но он крепко обхватил мою руку своими и посмотрел мне прямо в глаза. Потом отпустил и очень медленно стал поднимать руки к моему лицу, пока его не коснулся; я ощутила тепло на своих щеках, а еще услышала его слова «больше не могу терпеть», повторенные шепотом, но очень серьезно. Я тоже стала серьезной. А ветер все так же продолжал задувать, и рубашка Анхеля все так же парусила, только теперь он приблизил свое лицо к моему и поцеловал меня. А я — его. Мы поцеловались. Ветер не утихал, и я погрузила наконец свои пальцы в его длинные волосы, а Анхель, обняв мое лицо ладонями, продолжал меня целовать, и я чувствовала во рту его язык, а на щеках и шее — его руки, и так все и было, пока у меня не выпала сережка. Да-да, именно в такой момент я почувствовала, что у меня выпала сережка, и это как раз тот случай, когда тебе вовсе не хочется чувствовать чего-то лишнего, но ты чувствуешь. И я сказала: «У меня выпала сережка». И тогда он, так послушно, наклонился и стал ее искать. Я говорила, что не нужно, ничего страшного, что это вовсе не драгоценность, а он говорил что да, нужно, как это можно, чтобы я потеряла сережку. А я не могла в это поверить. Я ведь уже больше месяца мечтала об этом поцелуе. Мне захотелось схватить его за шею и поднять, но вместо этого я заорала: «Это я больше не могу!» Тогда он поднялся, заулыбался, как дурачок, и сказал: «Ведь я идиот, правда?» И снова стал целовать, чтобы ветер меня не унес. Ливень хлынул, едва мы успели войти в его квартиру. Спать нам почти не пришлось, но на следующий день мои тупые ученики показались мне весьма симпатичными, и урок прошел прекрасно, оказавшись самым лучшим в текущем учебном году.

Эвклид чрезвычайно обрадовался, когда я сообщила, что наконец-то познала плоть ангелов. По правде говоря, я все еще не могла сказать, стали мы женихом и невестой, любовниками или чем-то еще, поскольку Анхель был очень и очень непростым типом. Я подозревала, что мы едва вступили в первую главу некой долгой истории, но самое главное — я была счастлива. Эвклид отпускал шуточки по поводу моих сияющих глаз и, разве что не лопаясь от смеха, заявил, что вынужден признать наличие у парня хорошего вкуса. И расхохотался, объявив, что теперь его и Анхеля привели к общему знаменателю. Замечание показалось мне остроумным, поэтому я его и запомнила. А тогда мне не оставалось ничего иного, как вместе с ним похихикать. Он был прав — я стала общим знаменателем для этих двух мужчин.

Этот разговор состоялся, когда мы вместе шагали по направлению к его дому. Чуть позже, после того как мы натаскали ведрами воды, Эвклид поведал мне историю Меуччи, и я узнала, что в Гаване живет человек, в руках которого находится оригинальный манускрипт, свидетельство изобретения телефона. Так что нет ничего странного в том, что, когда я от него вышла, весь мир показался мне другим. Как и моя жизнь. Внезапно все изменилось. Абсолютно все. Понимаете?

3

Хочу спросить: ничего, если мы перейдем на «ты»? Я говорю об очень личном, а «вы» создает некую дистанцию. Так что начиная с этого момента будем на «ты», ладно? Хорошо, тогда я продолжаю.