Гавана, год нуля

До этой минуты я полагала, что наши отношения с Анхелем особенные, потому что развивались медленно: и в ширину, и в глубину. Я постепенно входила в его жизнь, в самые интимные отношения его семьи, в историю Маргариты, даже в историю незнакомки. С большим скрипом и очень понемногу Анхель впускал меня в свою жизнь, поэтому мне было тяжело поверить, что такой трудный человек мог так легко спутаться с другой женщиной. Конечно, ведь Барбара сказала, что они были вместе, то есть что они переспали, но переспать с Анхелем вовсе не означает распахнуть настежь двери в его внутренний мир, но мне даже до его постели оказалось весьма непросто добраться. Со мной все было трудно и запутанно, а с ней — легко и просто. Как будто в насмешку.

Когда я чего-то не понимаю, когда не нахожу логики, я начинаю нервничать. Нет неразрешимых проблем, и если я не нахожу окончательного решения, то, во всяком случае, должна найти хоть какой-то подход, хоть что-то, некое промежуточное решение, потому что в противном случае мой замечательный мозг бунтует и начинает сходить с ума. Самое худшее — и это я вынуждена признать, — что если я чего-то в тот момент не понимала, то лишь потому, что в глубине души отказывалась видеть очевидное. Сравнивая Барбару и меня, нужно отметить одну деталь, которая делала нас совершенно разными: она была иностранкой.

В те годы любой иностранец был объектом темного коллективного желания, и, несмотря на боль, которую эта мысль мне причиняла, я в конце концов приняла во внимание следующее: возможно, Анхель вовсе не был таким, каким я его себе придумала, а был лишь рядовым кубинцем, которых пруд пруди, из тех, кто охотится на иностранок в целью элементарного товарообмена. И когда я представила его себе, предлагающего свое тропическое тело в обмен на вкусный ужин, одежду, подарки, все что угодно… Кто знает, может, те бутылки рома, что появлялись в его квартире, или один из наших с ним обедов были оплачены итальянкой. Вот дерьмо!

Проблема заключалась в том, что я его любила. Понимаешь? Он безумно мне нравился, и я была готова уехать из Аламара и жить с ним в Ведадо. Вот так, куда уж проще. История с Барбарой свалилась на меня ровно затем, чтобы разрушить мои планы и убить надежды, а этого я не могла допустить. Слишком большого труда стоило мне прийти туда, где я теперь нахожусь, чтобы какая-то итальянка с сиськами наружу разрушила мою жизнь.

К этому моменту ярость, печать и желание плакать уже полностью вытеснил невероятных размеров страх. Я любила Анхеля. Я любила его, и это смахивало на какое-то наваждение. И я никоим образом не готова была потерять его, и тем более из-за какой-то безмозглой туристки. Еще чего не хватало!

Именно тогда мне пришло в голову то, что сейчас я расцениваю как блистательный план. Если Анхель обманул меня, переспав с Барбарой, что ж, значит, она получит свой урок, когда придет время. Ей придется поискать себе другого кубинского мачо, чтобы развлекаться на каникулах, — в этой стране подобная задача трудностей не составит. А я тем временем продолжу двигаться к своим целям. Естественно, чтобы все получилось, мне понадобится поддержка, и есть только один человек, кто может мне помочь, особенно при хорошем стимуле с моей стороны, и сможет протянуть мне руку помощи. Стимул у меня был, так что я, не откладывая в долгий ящик, стала одеваться, чтобы отправиться к Леонардо.

14

Когда я сказала, что нам нужно переговорить о чем-то чрезвычайно важном, писатель улыбнулся, глядя на меня поверх очков. Он спросил, о какой тайне идет речь, а я ответила, что тайны никакой нет, но я все же предпочла бы поговорить где-нибудь еще, а не на его рабочем месте, слишком похожем на проходной двор. «И стены имеют уши», — прибавила я. Он снова улыбнулся. До конца его рабочего дня оставалось немного, но проблема заключалась в том, что потом Леонардо должен был срочно бежать или, вернее, бешено крутить педали, потому что ко дню рождения сына он заказал торт и торт этот нужно непременно забрать до шести. И он предложил мне поехать с ним, обещая после торта предложить мне чашку лимонного сорго у себя дома, где мы сможем спокойно поговорить. Замечательная идея.

Ехали мы быстро, поскольку Лео очень спешил, да к тому же небо почернело и где-то вдали громыхал гром. Кажется, в тот день я краем уха слышала метеосводку, которая обещала нам настоящий тропический шторм, и хотя его не случилось, воды действительно пролилось немало, а это не очень приятно, когда едешь на велосипеде. В доме, где нас ждал торт, пришлось подождать в подъезде, пока толстая сеньора спустится с заказом в руках. Первые капли упали, когда мы с Лео были уже в нескольких метрах от его двери.