Гавана. Столица парадоксов

Восточнее Гаваны расположен Варадеро, один из красивейших пляжей в обеих Америках. Вокруг него стоит более пятидесяти отелей, и место считается самым большим пляжным курортом на Карибах. Когда я приезжал на Кубу в качестве репортера в 1980-е и 1990-е годы, курировавший мою программу визита кубинский чиновник (один из тех, кого принято называть «сопровождающими») постоянно уговаривал меня провести в Варадеро несколько дней из моей краткой командировки. Я ездил туда на чуть-чуть, но никогда не оставался надолго, ведь там нет кубинцев. В этом месте отдыхали канадцы и — в зависимости от политической обстановки — либо восточные европейцы, либо западные. Путеводитель Lonely Planet называет Варадеро «авангардом самой важной отрасли Кубы — туризма».

Но Варадеро не вызывает восторга у гаванцев. За исключением немногочисленной элиты, привыкшей к отдыху на пляжах в западной части района Мирамар (Miramar), за рекой Альмендарес, жители Гаваны не питают к морю сильной любви.

Писателю Абилио Эстевесу принадлежат такие слова: «В Гаване я всегда боялся моря. А поскольку все дороги в Гаване ведут к морю, почти каждая дорога вела меня к страху».

Эберто Падилья, автор знаменитого автобиографического романа «Герои пасутся в моем саду» (En mi jardín pastan los héroes), сказал:

Если есть пейзаж, целиком и полностью отвратительный мне, то это тот, что изображен на обложке первого испанского издания «Героев, которые пасутся в моем саду». Перед вами сонный пляж с пальмами и ярким солнцем. Картинка словно с открытки, которую турист шлет домой, приманка, рассчитанная на то, как понимают красоту северяне. Терпеть этого не могу.

Неприязнь к морю для гаванцев не внове. В стихотворении «Ненавижу море» великий поэт XIX века Хосе Марти пишет: «Ненавижу море, огромную тушу, унылую тушу, в которой обитают отвратительные существа».

Марти родился в семье бедных испанских иммигрантов, которые жили в маленьком домике на краю Хабана-Вьеха. Он провел здесь только первые шестнадцать лет жизни, но сердцем и разумом всегда оставался гаванцем. Марти рос талантливым ребенком и рано начал рисовать и писать, а к шестнадцати годам уже печатался и был известным поэтом. Кроме того, он горячо поддерживал движение за освобождение Кубы от испанского владычества и в шестнадцать лет начал издавать газету La Patria Libre[12], посвященную делу кубинской независимости. За это его арестовали, а позже выслали из страны.

Марти, как многие гаванцы до и после него, тосковал в изгнании. Для гаванцев борьба всегда подразумевает, что ты остаешься дома. Не отправляться в изгнание, не уезжать, быть в этом неповторимом месте означало победу — пусть победу с привкусом горечи. Каждый день гаванцы идут мимо опустевших комнат, квартир и домов своих друзей и родных, уехавших за море, и, как говорил Педро Хуан Гутьеррес, летописец современной Гаваны, «ты становишься более одиноким и покинутым, чем жертва кораблекрушения посреди Гольфстрима». Тогда даже гордые хабанерос устремляют взгляд в море, думая о тех, кто пересек его.

Самый узнаваемый символ Гаваны — «Гиральдилья», металлическая фигура на вершине башни Кастильо-де-ла-Реал-Фуэрса, охраняющая путь в Хабана-Вьеха с моря. На самом деле это копия, а оригинал хранится в музее на соседней Пласа-де-Армас. Правда, та статуя 1634 года и сама, по всей видимости, была скопирована с одной из севильских скульптур.

Легенда утверждает, что статуя изображает Инес де Бобадилья, единственную женщину, правившую Гаваной. Она приняла власть над городом вместо своего мужа Эрнандо де Сото после того, как он уехал исследовать Флориду. Она так и не получила известия о его смерти и годами всматривалась в море в надежде увидеть корабль, на котором он вернется. Замечательно, что символом города, славящегося своими женщинами, считается женщина, причем та, что печально смотрит через море в сторону Флориды в поисках пропавшего любимого.

Это ощущение потери присутствует во всех крупных карибских городах. Однако в Гаване чувствуется еще и страх перед чьим-то прибытием. В конце стихотворения «Ненавижу море» Марти говорит, что важнее не те, кто уплыл, а те, кто приплыл. Он пишет:

Ненавижу море, беззлобно приносит оно
На своей самодовольной спине корабль,
Где с музыкой и цветами едет тиран.

Беды Гаваны всегда приходили с моря.

* * *