Гавана

– Я слишком устал, – сказал Кастро. – Бегу целую вечность. Мне нужно поспать и поесть. Я знаю, в конце концов они убьют меня. Но мне уже все равно.

«Убей его!» – приказал себе Спешнев.

Он по-пластунски миновал кусты, добрался до ручья и спустился по его руслу, оставив стрелка далеко позади и не сводя глаз с трех полицейских и Кастро. Трое. Слишком много. Остается надеяться на чудо.

Он пополз вперед, прижимаясь к земле и чувствуя ее прохладу сквозь слой гнилых лиан. Потом миновал насыпь, утоптанную множеством ног, и оказался в трех метрах от них.

А потом офицер отослал своих подчиненных. Остались только двое – старый негр и мальчишка.

Спешнев оглянулся и увидел спускавшихся по склону солдат. У него было еще около сорока минут.

Он думал: «Убей его. Убей старика».

Потом вернуться в кусты, подальше от солнечного света, преодолеть открытое пространство, добраться до судна. Это еще возможно. «Стрелок не видел меня, он потерял наш след».

«Убей его!»

Он полез в карман и вынул нож с выкидным клинком. Взмахнул рукой – три дюйма обнаженной стали вылетели наружу, как язык ящерицы, и встали на свое место.

«Убей его!»

До сих пор все было легко. Старый негр вынул оружие, но держал его на ляжке, не положив палец на спусковой крючок. Спешнев узнал револьвер системы Кольта, но такой старый и исцарапанный, что становилось ясно: в последний раз из него стреляли бог весть когда. Этот полицейский очень странно относился к оружию.

Спешнев посмотрел на негра. Старику было сильно за пятьдесят, изборожденное морщинами лицо говорило о тяжелой жизни. Глаза были влажными и глубокими. Глазами доброго человека. У добрых людей всегда такие глаза. Если только эти люди не сумасшедшие. Спешневу доводилось встречать сумасшедших.

Он знал, как это случится. Он бросится на старика так быстро, что у того не будет времени поднять глаза. Клинок мелькнет, вонзится ему в глотку, пересечет хрящ, и через несколько секунд старик истечет кровью.

Потом он схватит мальчишку, утащит в деревья и побежит вдоль опушки. Они будут кричать и махать руками, пока не привлекут внимание команды траулера. Добегут до полосы прибоя, поплывут, и судно подберет их.

«Ну же!» – приказал он себе.

Но старик сидел спокойно, в его позе не чувствовалось агрессии, и Спешнев никак не мог сосредоточиться.

«Вперед!» – скомандовал он себе, пытаясь собраться с силами, требовавшимися для этого последнего страшного дела.

Этот человек хорошо делал свое дело. Чертовски хорошо.

– Ради бога, стреляйте в него, – сказал Френчи. – Стреляйте хоть в кого-нибудь.

– Малыш, если он бросится на копа, я выстрелю в него. Но только тогда.

– Он – красный агент.

– Он – человек, делающий свою работу. Посмотрим, как он ее сделает. Если придется, я выстрелю. А ты молчи и смотри в бинокль.

Эрл видел маленькую драму сквозь оптический прицел. Сидящий полицейский с револьвером, потерпевший поражение революционер и русский агент, прячущийся в тени. Свэггер заметил русского, когда тот пробирался через деревья, прячась за стволами. Выследить такого хищника через прицел было трудно, но Эрл тоже умел ползать и знал, как бы он сам подобрался к беглецу.

Они с Френчи спустились на несколько сотен ярдов и устроились на небольшом плато. От цели их отделяло двести футов в высоту и триста ярдов в длину. Отсюда были хорошо видны два человека, сидящие на берегу, и тень, которая совсем недавно двигалась, а теперь пригнулась, собираясь с силами.

«Не надо, – думал Эрл. – Если ты бросишься на него, я убью тебя».

Свэггер прицелился в точку перед его головой. Если русский прыгнет, то попадет в перекрестье, Эрл выстрелит и пуля попадет русскому в позвоночник. Эрл не хотел этого, но знал, что так и сделает.

– Вы все еще можете убить их обоих, – сказал Френчи. – Знаете, что это будет означать? Для нас это будет означать все. Будет…

– Молчи, – сказал Эрл.

– Эрл, если вы этого не сделаете, я не смогу защитить вас. Сами знаете. Но поступаете по-своему. Это будет иметь последствия. Последствия бывают всегда… Подождите… Кажется, он задвигался.

Но Эрл и сам видел это. Следил за человеком, который пригнулся, собрался с силами, одну руку поднял, а другую опустил. Значит, одной рукой он будет защищаться, другой резать.

Но до этого не дойдет.

«Я убью тебя», – подумал Эрл.

Пора. Полицейский встал, наклонился над мальчишкой и потрепал его по плечу, словно утешая. Старик не был готов к обороне. Его мысли были далеко отсюда. Он сочувствовал мальчишке, который начал плакать – то была поздняя реакция на события последних дней.

– Ну, ну, – говорил старый негр. – Все будет хорошо. Ты такой молодой. У тебя еще уйма времени впереди.

«Давай же», – уговаривал себя Спешнев.

Он собрался с силами для прыжка, убийства и бега к траулеру, отвел нож назад, изучил взглядом три шага, отделявшие его от цели, сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и…

И увидел корабли.

Два белых корабля, быстро приближавшихся к рыболовецкой шхуне. На каждом из них развевался флаг Соединенных Штатов Америки. Катера береговой охраны.