Гавана

Тем временем Кастро серьезно беседовал с молодой француженкой без лифчика, которая послушно записывала его мудрые изречения.

– Голова у него явно стала больше, – сказал другой. – Когда его привезли сюда, он был неудачником. Но все обращаются с ним как с героем, и теперь он сам поверил в это.

– Говорят, он тайный communista. Вот увидите, если он придет к власти, то заставит нас всех плясать под свою красную дудку.

– Эй, norteamericano, что ты думаешь об этом молодом остолопе?

– Болтун и хвастун. Похож на кинозвезду. Те тоже слишком рано становятся знаменитыми и никогда не вырастают. Думают, что они главнее всех.

– Это правда, ему еще учиться и учиться.

Если бы впоследствии выяснилось, что Кастро и человек, который держал его на мушке, стояли друг за другом в очереди за похлебкой, Фидель вряд ли смог бы подтвердить это. Кастро был занят важной беседой с двумя товарищами, и если даже он знал, что Эрл американец, то никак не показывал этого.

Однажды они встретились взглядами. Кастро тепло кивнул, Эрл кивнул в ответ, и на этом все кончилось. Фидель вернулся к своей политике – у него были дела поважнее.

А потом наступила ночь, когда Эрла увезли. Его не били, не заковывали в наручники – просто в нужное время посадили в «черную марию», заперли (опять же не заковывая в цепи, как опасного преступника) и повезли в Гавану. Дорога заняла целый день, но водитель и охранник вели себя вежливо, шутили с ним, покупали ему сигареты и пиво, кормили ланчем, показывали на красивых девушек, мимо которых проезжали, и если бы не замок на дверях, все было бы нормально.

В Гаване его не стали сажать в мрачную и угрюмую крепость Морро, а разместили со всеми удобствами в пригородной тюрьме. Камера была просторной, во всем крыле он был единственным заключенным и мог делать что угодно – читать, курить, пить или спать. Однажды ночью тюремщик спросил, не желает ли он женщину. Свэггер сказал, что не желает.

Через четыре дня явился представитель посольства.

– О, сэр, надеюсь, это вас не слишком затруднило. Я вижу, вы совсем запыхались.

– Мистер Свэггер, ирония вам не поможет.

– Послушайте, вытащите меня отсюда. Я больше не желаю видеть этот проклятый остров.

– Мы пытаемся разобраться. Кубинцы очень терпимы, особенно когда дело касается американцев, но у них есть свои правила. Вы не получили визу. Обычно это всего лишь формальность, однако в данном случае они почему-то заняли жесткую позицию.

– Послушайте, поднимитесь на третий этаж своего посольства и зайдите в кабинет триста одиннадцать. Там сидят Ивенс и его дружок Шорт. Именно они являются причиной этой жесткой позиции.

– Понятия не имею, о чем вы говорите. Я верю, что вы сопровождали конгрессмена Этериджа и прошли кубинскую таможню, пользуясь его дипломатической неприкосновенностью, но посольство должно было получить разрешение на ваш въезд в страну, а этого, кажется, никто не сделал. Нужно разобраться, кто допустил ошибку, и мы занимаемся этим.

– Отлично, – сказал Эрл. – Я знаю, что вы будете стараться изо всех сил.

Он сидел. Время шло, а он все сидел.

Наступившая тишина доставляла Френчи удовольствие. Наконец Плановик сказал:

– Шорт, вы уверены, что правы? Признаюсь, этого я от вас не ожидал. Предупреждаю, я могу быть очень суровым.

– Угу, – ответил Френчи. – Мне нечего бояться. Если я правильно понял – а я убежден, что это так, – вы решили положить конец моей карьере. Отлично. Нет проблем. Вы с Роджером можете продолжать до бесконечности. Но я должен исполнить свой долг. Не перед кем-нибудь из вас, а перед Управлением. И собираюсь сделать это.

Он широко улыбнулся.

– Шорт, я…

– Сэр, если вы заглянете в мою должностную инструкцию, то в конце перечня обязанностей увидите, что я – офицер контрразведки. Как ни смешно. Поэтому я имею полное право выполнять свои обязанности, к чему бы они ни приводили. Время от времени я нанимаю кубинского частного сыщика, который следит за случайно выбранными сотрудниками посольства и фотографирует их, если они вступают в контакт с незнакомыми людьми. Просто на всякий случай. Так-так-так, интересно, что у нас тут?

Он полез в карман и вынул конверт из плотной коричневой бумаги.

А потом посмотрел на Роджера.

– Родж, вы были замечательным инспектором. Я всего лишь говорю правду, как это ни больно для меня.

Он сунул конверт Роджеру, и тот презрительно открыл его.

– Ай, бросьте! – сказал Ивенс – Это еще что за чертовщина? О боже, ну и дерьмо! Это ничего не значит. Уолтер, вы всерьез думаете, что это вам поможет? Просто смешно!

Плановик взял фотографию.

– Это Пашин, Роджер. Вы и Пашин, – сказал Френчи.

– Послушайте, сэр, я встречаюсь со многими людьми, в том числе и с вражескими агентами. В нашем деле самое главное – контакты. Встреча с русским – это часть моих обычных обязанностей, и…

– Но в таком случае, – парировал Френчи, – вы обязаны представить контрразведке официальный отчет о всех контактах с известными или подозреваемыми агентами врага. Поскольку контрразведкой являюсь я, а отчет вы мне не представили, это является грубейшим нарушением дисциплины. Как минимум.