Гавана

– В пять тридцать вас посадят на самолет «Эр Кубана» до Майами. Потом благодаря любезности государственного департамента вас доставят в Сент-Луис. Оттуда доберетесь сами. Конечно, кубинцы ясно дали понять, что сюда вы больше не вернетесь.

– И не собирался.

– Вот и хорошо. Ваши вещи из отеля забрали. Правда, одежда, которую вы купили за казенный счет, принадлежит правительству и отправлена на государственный склад.

– Я бы и сам ее не взял.

– Ваш костюм пришлось отдавать в чистку.

– Ребята, вы когда-нибудь перестанете путаться у меня под ногами? – спросил Эрл.

– Сэр, кажется, я слышу в вашем голосе саркастическую нотку. Вы нарушили закон, и мы лезли вон из кожи, чтобы всячески облегчить вашу участь. Кубинская судебная система может быть очень жестокой, а с вами обращались вполне прилично.

Эрл только улыбнулся в ответ.

– Вас выпустят в четыре часа дня и отдадут двум кубинским полицейским. Вы будете в наручниках. Наручники снимут с вас только у трапа самолета. Затем вы подниметесь на борт и улетите.

– И слава богу.

– Пообещайте, что все будет в порядке. Вы и так доставили нам много хлопот. Вы не будете ссориться с полицейскими. Будете оставаться в наручниках, пока не доберетесь до взлетной полосы. Потом сядете в самолет и улетите. Вам ясно? Этого требует соглашение, которого мы достигли с кубинской полицией.

– Ага, конечно.

– Спасибо, мистер Свэггер. Наша встреча закончена. Собирайтесь. Сейчас вам принесут одежду и выпустят.

Человек чопорно поднялся, затем повернулся и быстро ушел. Даже кубинец, дежуривший в комнате для свиданий, – симпатичный Тони, говоривший по-английски, – был сбит с толку холодностью представителя посольства. Тони успел немного подружиться с Эрлом и даже покупал ему сигареты.

– Эрл, этот малый – настоящая задница.

– Согласен.

Тони отвел его обратно в камеру. Запирать его не стали; это была скорее гостиница, чем тюрьма. Другой служитель принес ему костюм на вешалке, туфли, носки, белье и рубашку. Потом Эрл прошел в душ, хорошенько помылся, вытерся, вернулся в камеру, оделся, посмотрел на часы и увидел, что уже около четырех.

«Прочь отсюда», – подумай он.

Наконец-то. Черт побери, сколько времени потрачено зря!

Фрэнки Карабин расположился на переднем сиденье припаркованного у тюрьмы «бьюика-38» и смотрел в бинокль. Рядом с ним сидел еще более смуглый проверенный малый из тайной полиции, который в тот день возил Латавистаду. Фрэнки успел вдоль и поперек изучить унылое казенное здание и окружавший его железобетонный забор с колючей проволокой наверху. Снаружи дежурили два копа в темной форме и темных очках; по кубинской привычке они сидели на стульях, покуривали и ни на что не обращали внимания.

Фрэнки посмотрел на часы.

Было почти четыре.

Он едва не вскрикнул. Сейчас! Карабин пытался успокоиться, но думал только об одном: сейчас он выпустит полную обойму в подонка, который убил Бена Сигела. Он в первую же секунду почуял запах смерти, исходивший от этого человека. Этот малый – убийца с каменным сердцем, и ему нужно отплатить той же монетой.

Карабин надеялся выпустить ему кишки. Подонок будет валяться в луже собственной крови и молить о пощаде, а он, Фрэнки, подойдет к нему, вынет «стар», наклонится и прижмет дуло к его глазу.

«Узнаешь, подонок? Это тебе за Бенни!»

БАБАХ!

Он выбьет глаз из глазницы, и весь уголовный мир узнает, чем кончают те, кто идет против братвы. Мистер Л. будет гордиться им, все нью-йоркские старики будут гордиться тоже, и Фрэнки сможет вернуться домой когда угодно. Но он не вернется. Они с Рамоном займутся…

– Фрэнки, ты в порядке? – спросил капитан Латавистада, сидевший позади.

– Да, в полном.

– Фрэнки, тебе нужно расслабиться. Держи себя в руках, и все будет хорошо. Это дело нетрудное, – сказал Рамон, вооруженный семимиллиметровым ручным пулеметом «мендоса» с несколькими лентами.

– Уже почти пора, Рамон, – проронил Фрэнки.

– Да-да, мой друг. Мы сделаем это, а потом нам будет принадлежать весь мир.

– Позволь мне сделать это самому, – сказал Фрэнки, похлопав по автоматическому пистолету, лежавшему у него на коленях. – У нас с этим типом старые счеты. Это тот здоровенный малый, который в казармах Монкада приложил меня лбом о дерево. Сегодня он поймет, какую совершил ошибку.

– Да, Фрэнки. Право первого выстрела за тобой. Пальни в него, Фрэнки. Ничего особенного, просто попади в него, посмотри, как пули разнесут ему башку, а потом я закончу дело из автомата, уберу полицейских и всех свидетелей. После чего мы выкинем стволы, и дело будет в шляпе. По-моему, очень хороший план.

– Мать твою, едут!

Рамон что-то коротко сказал шоферу по-испански, и тот включил двигатель.

Они действительно приехали. Это тоже был «бьюик», только «родмастер», угольно-черный, с четырьмя отдушинами. Внутри сидели два парня из государственной полиции. Оба были в штатском. Один из них дымил большой сигарой. На обоих были темные очки и панамы. Оба – крепкие ребята лет тридцати с небольшим и, по кубинским понятиям, красивые. Один – неф, другой – белый. Оба выглядели спокойными и уверенными в себе.