Гавани Луны

О, господин писатель, знаешь ли ты, какая это мука, – ощущать незримое присутствие члена в своей любимой дыре? Если ты любил свою жену, то ты знаешь. Она дала всему городку. Она дала всему миру. И она – нет, уже не твоя жена, а моя возлюбленная, – она дала своему парню. И, знаешь, они хотели, чтобы я обслуживала их, когда они это делают. Парень был не дурак. Само собой, я обслужила, о, как я обслужила, милый. Они попросили меня обнажить грудь – она-то у меня большая, красивая, – и только. Они трахались, а я смазывала места сцепления, в общем. Как он кончил! Я знаю даже, сколько он в нее вылил, потому что мне разрешили полизать ее после и я высосала из нее все, весь этот белый крем, взбитый в самой прекрасной чаше для готовки, которую только создала природа – в ее дыре. Ну а потом они, вдоволь посмеявшись надо мной, тайком поехали в кино и разбились, ах, какая жалость, господин писатель. Как в индийских фильмах, да? Ох уж эти тинейджеры! Несутся стремя голову, превышая скорость, на чужих авто, да еще и пьяненькие и обжимаются, немудрено, что они вечно попадают в истории, вечно попадают в аварии. Только мои тинейджеры, господин писатель, попали в свою историю благодаря мне. Это я ее написала для них. Мой темный голос сказал мне – встань, пойди к автомобилю, и порви вон тот тонюсенький шланг под капотом. И я так и сделала! Как, кстати, и в машине той шлюхи, которая закатила тебе скандал на выходе из дома. Ох уж эти твои проститутки, господин писатель! Жена-то твоя тоже шлюха хоть куда, но и любовницы – не лучше. Мне не понравилось, как она себя с тобой вела, и я видела, что она напугана, она боялась тебя, и у тебя было лицо убийцы, и я сказала себе: ну так пусть сдохнет сегодня. Но машина просто не завелась, и это тоже был здорово, потому что я увидела как Ужас спускается с небес и садится ей на лицо грязной вороной. А больше я ничего не увидела, потому что под его крыльями ничего и не видно…

милый, тебе нужно быть жестче с женщинами. Если ты думаешь, что для этого достаточно их убить, то ошибаешься.