Газ (СИ)

На столе лежит холст, испачканный черным карандашом, который находится в наших пальцах. Пластиковый стакан забит окурками. Один из них даже еще не погас, а через открытую форточку атмосфера принимает в себя струю никотинового дыма. Белая чашка, на которой написана странная фраза, наполнена холодным чаем. Я специально не допил его утром, чтобы мой друг мог сбивать сухость в горле, пока творит свои шедевры.

Мы продолжаем рисовать. На холсте я отчетливо вижу человека, который летит в бездну, изодранный и одинокий. У этого человека нет лица – серое пятно. Я не могу понять его эмоций, но что-то мне подсказывает, как ему больно. Черный офисный костюм теряет клочки материи, они застревают в атмосфере, но в них есть смысл, для них живет цель. Я вижу бледное тело, где трескается кожа, изысканные вены с черной кровью внутри. Строгие детали: кольцо на хрупком пальце, босая ступня. Изыск в человеческом мировоззрении. Безликая передача боли и психосоматического состояния.

На столе виднеются какие-то наркотики. Их нет в прямом смысле слова, но я вижу белый круг от таблеток. ЛСД? Возможно.

Я помню, как это случилось. Мой друг любит рисовать, и я должен это уважать. Компромиссы – спасение. Мы оба это понимаем. Он просил позволить создавать картины. Его искусство – жизнь. Я долго думал, ведь при своей работе он употреблял множество наркотических препаратов. Но лишить его удовольствия? Я не имею такого права. Мы договорились, что два раза в месяц он может рисовать.

Конечно, мне не нравится его пристрастие. Оно заставляет общаться с опасными людьми, дилерами. Два раза в месяц мы тратим небольшую сумму на различные препараты: от марихуаны и ЛСД до порошков высокого ранга. Главное правило – не пачкать вены.

Человек летит в бездну. Она черная, словно тьма в моей комнате за гранью лучей настольной ламы. Она отдает холодом. Я ощущаю морозную свежесть бесконечности. Человек летит навстречу ветру, который вырывает из его души небольшие кусочки, опустошая на несколько процентов. Он забирается под ребра, принося с собой лишь боль, истязания для человеческого сердца. Этот ветер выбивает из души важные детали, оставляя их звездным следом за миллионами комет.

Цель. Смысл тех лоскутков его черного костюма – согревать остатки души, брошенные в атмосферу холода. Они укутывали в себя мелкие механизмы, чтобы частицы мира могли жить, оставаться памятью в одиночестве.

В его картинах я наблюдаю себя, нас. В таких вдохновениях, он сидит молча. Кажется, что мой друг обрел собственный экран для фантазий. Он закрывается в комнате, о чем-то долго шепчет, пока рисует, а затем наступает тишина. Его мечты заняты наркотическими приходами, в которых он видит искаженность реальности, бреши на теле мира, рваные раны на облаках. Именно в прострации, в иллюзии мой друг создает очередной шедевр.

Он молчит. Я жду. Мы молчим.

- Хорошая работа – говорю я, выждав несколько минут.

- Спасибо – отвечает он.

Макс о чем-то думает.

Макс? Я вспоминаю. Он сам просил себя так называть в тот день, когда впервые посетил просторы моей души.

Он выключает лампу, берет сигарету и вставляет ее в свои губы. Я слышу чирк барабана внутри зажигалки, и пламя обхватывает табак.

Мы сидим в темноте.

- О чем ты меня хочешь попросить? – спрашивает Макс.

Он сам просил себя так называть. Я не знаю его настоящего имени.

- Почему ты так решил? – отвечаю вопросом.

- Чувствую.

Я набираю в легкие воздух. Я хочу сказать ему, но что-то блокирует меня. Слова застревают комом в горле, перекрывая аорту. Кажется, я начинаю задыхаться. Из моих глаз ползут слезы. Чувствую, как грубые слова режут кожу, выпуская багровые реки.

- Знаю – Макс опережает меня.

- Что?

- Я одобряю. Тебе советую позвонить ей завтра. Ты заслужил отдых, друг – произносит он.

Я в легком забвении.

Мои мысли растворяются. Я нахожусь в прострации на космическом горизонте. Чувствую, как соединяются созвездия. Они образуют вереницы размышлений, которые создают догадки. Я был слеп. Совершенно забыв о мире, остался в реальности, транслируя ему свою жизнь.

Мне кажется, у нас это обоюдно.

- Завтра не могу – вылетает из моих сухих губ.

Эти слова разрывают слизистую оболочку своими острыми пиками, и я давлюсь черной кровью.

- Почему?

- Завтра футбол – отвечаю я.

На этом разговор окончен.

Мы оба знаем, какой завтра день.

Нам необходимы компромиссы. За долгие годы важно доверие. Осознание того, чем живет человек. Иногда, мы даем друг другу советы. Мы оставляем их на рассмотрение, но не более. За годы мы начали осознавать, что оба в ответе за мою судьбу. Ты учишься доверять человеку, понимать его уловки и хитрые механизмы.

Нам необходимы компромиссы, чтобы выживать в обществе радостных людей. Для кого-то это становится искусством.

Кстати, Макс ушел в свою комнату. Он так и не зажег лампу. Его стандартная привычка. Уйти в темноту, чтобы утром вновь посмотреть на рисунок. Неудачные картины он продает, а те, которые ему нравятся, оставляет в большом отделении шкафа.

На полках виднеются книги.

Макс ушел.