Газда

Роза была расстроена. Наряду с Францией и Германией, зону покинул и Израиль. Но всё равно, это была победа! Сокрушительная победа, миры стали чище, открыв переходы для привидений. В Хайфе стали продавать туристические маршруты в зону. Двадцать восьмому пришлось в срочном порядке организовывать коммерческий отдел. Так что, если вы соскучились по отечественным еврейским привидениям, добро пожаловать к нам в Чернобыль! У нас ещё остались места, где можно в течении считанных секунд получить загар, лучше любого солярия. Конечно, тонкий мир пострадал, на то он и тонкий мир, в котором все сущности, более остро и болезненно реагируют на все изменения: привидения скучали за замками, а замки за привидениями, но цель стоила того. Зона, уже уверенно давала гарантию перехода. Особо радовались не рождённые гомункулы. Лучше родиться здоровым существом в чужом мире, чем уродом в своём. Бедные, бедные – не родившиеся дети ликвидаторов, и дети их детей. Дети тех самых героев, спасших этот мир. Теперь в Израиль только самолётом и по официальным каналам. Баба Яга грозилась пойти в отпуск, и двадцать восьмой поставил, оказавшуюся не у дел, внучку, вместо неё. Блин, я только тогда понял, чем отличаются русские сказки от еврейской действительности. Двадцать восьмой вызвал меня в кабинет и у нас состоялся мужской разговор, тет-а-тет. Прав был ОК, а от привидений ничего не скроешь. Роза ещё не о чём не догадывалась, а мы уже готовились стать отцом и прадедом. Даже имя уже подобрали:

– Друз двадцать девять.

Не знаю, как вам, а мне нравится. И ещё одна новость, с которой познакомил меня мой родственник: Роза оказалась совсем не Розой, вернее не совсем Розой. Правильно её имя звучит – Роз. Я – Друз, она – Роз. Блин, у этих инопланетян, не всё, как у людей. И этот ОК накаркал. Пришлось жениться. Роза, только после свадьбы сообщила, о том, что я давно знал.

У Властелина родился сын! Ещё один Друзь! За состоянием Розы, первоначально смотрели привидения, потом она выбрала перинатальный центр друзов в Израиле, и по истечении тридцать шесть недель, Роза подарила мне здорового сына.

– Бабушка, если ты меня слышишь? У тебя появился правнук.

Мать с сестрой я почти не вспоминал, знал, что у них всё хорошо. Бабушка в своём словесном завещании, определила для меня границы привязанностей к искажённому прошлому, определив спектр общения, как табу, через которое я не имею права переступать. Это касалось матери, сестры и моего друга Ваньки. Даже свою именитую бабушку я вспоминаю про себя и никогда, и никому не рассказываю про своё прошлое, даже Роз. Я скучал по жене, врачи запретили ей категорично покидать Израиль. У друзов было не так всё просто, мой сын Друз двадцать девять, был старшим рода после деда Друз двадцать восемь, и над ним трусился весь род – все друзы, Палестины, Израиля, Египта, Саудовской Аравии. Наша семья не относилась к категории бедных, но даже из Бангладеш приходили переводы на имя моего сына в день его рождения. Я не понимал их родственные взаимоотношения, но Роз говорила, что это нормально. Мой сын был в этом клане, вроде живого бога, как лама в тибетском буддизме. Друзы воспитывали его, как будущего война, как лидера в войне за освобождение планеты Друз. Я пожаловался деду на семейную жизнь: жена принадлежит мне, но мы с ней не живём, встречаемся редкими наездами. А наш сын не принадлежит нам обеим, он принадлежит народу. Друз Двадцать восемь промолчал, лучше бы он тогда рассказал, всё, как есть, может мы были готовы отразить нападение? И не случилось бы того, что должно было случиться. Зона уменьшалась. Радовались все: и привидения, и люди. Но мы даже не догадывались, что существовали те, кому это сокращение зоны ломало всё, и зачастую, стоило жизни. Первых диверсантов выловили внешние разведчики, потом отряд Бабы Яги привёл группу странных туристов, пропахших тухлыми яйцами, но, когда внутренняя разведка вступила в сражение с военизированным отрядом сталкеров, Друз вызвал меня в два часа ночи.