Газель с золотыми копытцами

— С радостью, госпожа. — И лавочник торопливо снял с полок несколько рулонов тончайшего шелка и разложил их перед богатой покупательницей.

Старуха придирчиво разглядывала разноцветные шелка. Она отложила два рулона с затейливым рисунком, но все сомневалась, который из двух предпочесть, и обратилась за советом к лавочнику. Тот засуетился, стараясь ей угодить.

— Кому вы покупаете шелк — девушке или женщине зрелого возраста? — поинтересовался лавочник.

— Другими словами, ты хочешь знать — себе или какой-нибудь молодой родственнице? — усмехнулась старуха. — Сказать по правде, незнакомой женщине. Она замужем, но мой сын, к моему великому огорчению, от нее без ума. Он-то и попросил меня выбрать шелк. — Старуха выждала, чтоб ее слова запали в душу молодого человека, потом глянула на него с тоскою и вздохнула. — Поверь, у меня сердце разрывается, на него глядя. Мой единственный сын впустую тратит деньги и молодые годы на замужнюю женщину, а ведь мог бы легко найти девушку из лучших семей и порадовать меня на старости лет.

Лавочник горячо ей посочувствовал и сказал много добрых слов в утешение. Потом посоветовал, какой узор выбрать, и отрезал указанную меру. Он сложил кусок шелка и повернулся за оберточной бумагой. Улучив момент, старуха незаметно приложила к шелку окурок сигары и прожгла кусок насквозь.

Сделав свое дело, она изобразила страшный испуг и принялась дуть на тлеющий шелк, сокрушаться по поводу своей небрежности — все потому, что у нее душа не на месте из-за этой злополучной связи сына с замужней женщиной.

Лавочнику ничего не оставалось, как удвоить внимание к покупательнице и снова всячески выражать ей свое сочувствие. Он вежливо предложил ей новый кусок. Но старуха и слышать об этом не хотела: к счастью, прожженные дырки у самой кромки, говорила она, и умелый портной обойдет их при раскрое.

Лавочник не стал перечить, завернул покупку, и старуха, спрятав ее под шалью, вышла из лавки.

Она прошла немного вверх по дороге и постучала в дверь первого дома. Здесь жил лавочник, и на стук вышла его жена.

— Добрый день, моя дорогая, — ласково обратилась к ней старуха. — Я перетрудилась сегодня и прямо валюсь с ног от усталости. Позволь мне напиться и немного передохнуть.

— Конечно, тетушка, — радушно ответила хозяйка. — Заходи, располагайся. — Молодая женщина провела старуху в гостиную, усадила на диван, а сама отправилась за водой.

Только она скрылась, старуха достала сверток, положила его возле себя и прикрыла подушками. Потом она выпила воды, обменялась любезностями с хозяйкой и ушла.

Вечером муж закрыл лавку и вернулся домой. По обыкновению, он зашел в гостиную — отдохнуть перед ужином. Он отодвинул диванные подушки, чтоб устроиться поудобнее, и вдруг увидел сверток. Наверное, жена ходила за покупками, решил лавочник.

За ужином муж спросил жену, была ли она на базаре.

— Недосуг было, целый день крутилась, как белка в колесе, — пожаловалась жена.

— А гостей принимала?

— Нет, — ответила жена и поспешно добавила: — Одна старуха попросила отдохнуть, а так больше никого не было.

— Вот, наверное, она и забыла сверток. Давай проверим, нет ли там чего-нибудь портящегося.

Они закончили ужин, жена начала прибираться на кухне, а муж вернулся в гостиную — посмотреть, что в свертке.

Он развернул оберточную бумагу, увидел содержимое, и тяжелое предчувствие шевельнулось у него в груди. С замирающим сердцем встряхнул он кусок материи, увидел прожженные вдоль кромки дыры, и ему почудилось, будто затрубили все трубы ада, возвещая жестокую правду об измене его жены.

Великий Аллах! Так это она, его собственная жена, — та самая женщина, на которую парень тратит свои молодые годы и деньги! Она! Она!

В слепой ярости ревнивец бросился на кухню, схватил жену и давай молотить ее, приговаривая:

— Лгунья, обманщица, шлюха!

Напрасно несчастная пыталась оправдаться — плакала, клялась всем святым, что есть на небе и на земле, что она невиновна, что муж возводит на нее напраслину. Но чем больше она плакала и молила о пощаде, тем сильней он избивал и поносил бедняжку.

Под конец он перебил все, что попалось под руку, и переполошил всех соседей и прохожих. У дома собралась толпа… Все были уверены, что лавочник ни с того ни с сего впал в буйное помешательство.

— Ну, каково? — ехидно спросила старая карга у дьявола Иблиса, наблюдая смуту, которую она посеяла. — Что скажешь о моей работе?

— Прекрасная работа! — фыркнул дьявол. — Непревзойденная! Все дьяволицы в аду, вместе взятые, до такого не додумались бы!

— Еще бы! — заважничала старуха. — А вот что ты скажешь, если я за то же время, что разрушила их счастье, сведу их снова, и они будут ворковать и миловаться?

— Хо-хо-хо! — закатился дьявол. — Не только тебе, но всем архангелам на небе не свершить такое чудо!

— Ну тогда смотри! — кинула ему старая карга. — Приходи завтра до полудня, возьмешь свои слова обратно. — И повернувшись к нему спиной, старуха заковыляла к своему дому.

Наутро она снова оделась, как накануне, и явилась богатой покупательницей в шумную лавку у дороги.