Газели

Нет, не от слез кровавых одежда моя красней,
Сгораю с огне разлуки от жарких ее лучей.

Глаза ее, как кяфиры, но — чудо для мусульман —
Лицо они озаряют из-под михраба бровей.

И рот ее орошает источник воды живой,
С бесчисленных роз стекая, он утром росы свежей.

Ты сокола для охоты напрасно бы приучал,
Запуталась птица сердца у милой в волне кудрей.

Когда красавицы просят влюбленных в них о любви,
Все, что бы ты ни сказала, все будет лишь ложь о ней.

Внимательный собеседник за чистой чашей вина —
Вот то, что для наслажденья нам нужно в мире скорбей.

Ты спишь, очей не смыкая, как счастье души моей,
Ты сон Навои украла с бессонных его очей.

* * *

Словно зеркало, сияет лик твой людям разных стран,
В красоте его — вселенной совершенства образ дан.

Если нет нам упоенья от шербета уст твоих,
То и сам источник жизни для души один обман.

Почему весь мир пылает от огня твоих очей,
А Иосиф красотою не смущает Ханаан?

Если б ты не озарила Моисея, как могли б
Белоснежными стать ризы мудреца в семье Имран?

Не подуй над этим миром ветер милости твоей —
Соловей в саду не пел бы розы той, чей цвет багрян.

И когда б благоуханий нежный сад твой не дарил,
Весь ковер существованья был бы лишь из грусти ткан.

В море милости, всевышний, брось безумца Навои,
Потому что в море винном он грехом и хмелем пьян.

* * *

Эти губы — точно розы, на которых нежный мед.
Ими сказанное слово радость слышащим несет.

Милой острые ресницы душу ранили мою, —
И об этом, улыбаясь, мне поведал тонкий рот.

Сердце силой привязал я к сердцу нитями души, —
Уходи скорее, разум, мне не страшен твой уход.

В доме милой не известно, как в разлуке я томлюсь, —
Что о мрачном знает аде тот, кто там, в раю, живет!

Ведь верблюдицу Меджнуна вверг в безумье плач Лейли,
И араба крепкий повод вряд ли бег такой прервет.

Каждый миг не спотыкайся в кабачке, о пьяный шейх, —
Ведь тебя его хозяин мудрецом не назовет.

Не печалься, если в сердце только горечь от людей, —
Своего удела смертный никогда не обойдет.

Навои, перед любимой ты лица не подымай:
Ведь любовь и в униженьи честь и доблесть обретет.

* * *