Газета День Литературы # 118 (2006 6)

Писатель и сам напоминал, что вновь над Матушкой-Россией нависла зловеще-черным вороньим крылом тень двадцатых годов ("Россия уходит у нас из-под ног… Отечество в действительности в опасности. Мы можем завтра проснуться в своих собственных постелях, но уже не в России"); но если в мрачную большевистскую годину убивалось само тело русского народа — душу православную в одночасье не сразишь, — то теперь испепеляется душа народная. Она, эта русская душа, губилась и в прошлые полвека, отчего наше всеобщее грехопадение дошло до последнего предела, но если в доперестроечные годы — годы советской государственности — нравственные начала все же с грехом пополам, дивом дивным выживали и еще были в ходу и пользовании (отчего и явилась миру талантливая народная литература, духовным, подсознательно христианским образцом которой была проза Валентина Распутина), то теперь — в годы демократического цинизма — духовность и нравственность сгинули в смраде чужебесной "массовой культуры" и остервенелой торгашеской суеты. Даже для красного словца, которое уважали советские вожди, понятия духовности и нравственности стали непригодны. Писатель также указывал (и это не нравилось очередным переворотчикам России), что мы по наивности своей, по русской доверчивости возрадовались, было, что демократическая власть, вроде уже не страдая богоборчеством, лояльна к Православной Церкви (как, впрочем, приветна и ко всем вероисповеданиям, вплоть до зловещих сект) и что Церковь духовно, нравственно оздоровит новые поколения русских людей. Но и тут нас поджидало горькое разочарование — новая демократическая власть оказалась более богоборческой, нежели прежняя коммунистическая, и еще более коварно изощренной, поскольку с ее гласного и негласного дозволения на полную отмашку включилась бесовская "массовая культура", насаждающая самые жестокие, низменные пороки, в которой влияние православной Церкви на молодежь свелось до капли чистой воды в грязном потоке искусительной отравы. Мало того, "массовая культура" стала похожа на кооперативный киоск, где рядом с "порнухой и чернухой" торговали самодельными иконами и нательными крестами, где зарабатывали на первом, еще внешнем интересе народа к святоотеческому, церковному, одновременно унижая и оскорбляя это святоотеческое церковное, приравнивая иконы и кресты к жестоковыйным, извращенным картинкам. Если в музеях снижали иконы до светской живописи, то здесь, в "массовой культуре", ее столкнули в гноилище, где, воспетые, красовались изображения человеческих пороков. А человек, и русский особо, слаб, без карающей и милующей отеческой руки, без кнута и пряника ему не выжить. (Отчего и ничем не вытравимая народная любовь к отцу народов Иосифу Сталину.) И коль этот сатанинский натиск на христианство творился и творится с ведома и дозволения нынешних демократических властей, то чем же они, демократы, отличаются от ленинских богоборцев?.. Разве что изуверским лицемерием, тем, что на великие христианские праздники властители взяли моду со свечой в церкови стоять, православных иерархов обнимать, целовать?! Уж не близь ли порога русского лихие времена, о коих пророчества в староправославной книге "Басни до конца": "Басни до конца во мнящихся христианех будут. Тогда восстанут лжепророцы и ложные апостолы, человецы тлетворницы, злотворницы, лжуще друг друга, прелюбодеи, хищницы, лихоимцы, заклинатели, клеветницы, пастырие якоже волцы будут, а священницы лжу возлюбят…"

Вот о чем печалился русский художник Валентин Распутин. И в этом — нам теперь понятно — была, есть непрощаемая вина его перед нынешними перестройщиками России и причина травли. Но, как говорил писатель, наша всеобщая отчаянность, душевная усталь, апатия еще не означают, что народ русский духовно умер, и уже не сыщется среди него тех, в ком еще не выстыла любовь к Руси, святой и православной, кто еще может постоять за свои национальные идеалы. А дальше — чудо, на кое уповаем.