Газета День Литературы # 124 (2006 12)

Времена достались трудные и подлые, но сумел издать лежавшую до этого 30 лет без движения книгу повестей и рассказов "Ожидание" (2000). Сумел написать два больших романа и издать их под одной обложкой "Бег волчицы во мгле" (2005).

Еще удалось с близкими по духу товарищами без малого 15 последних лет участвовать в деятельности Московского интеллектуально-делового клуба, который ныне стал заметным явлением в общественной жизни новой России.

Удалось учредить литературно-театральную премию "Хрустальная роза Виктора Розова". В нынешнем году она в пятый раз назвала лауреатов и дипломантов – скромная, но такая важная для ее крепнущего авторитета памятная дата.

В последние 3-4 года серьезно приобщился к интереснейшей науке – социологии, которой, как мне представляется, предстоит в начавшемся веке занять лидирующую позицию в мировом научном процессе. Рад и горд постоянным общением с выдающимся ученым-социологом, истинным аристократом мысли и духа академиком РАН Геннадием Васильевичем Осиповым. Академик Осипов очень смело и оригинально трактует научную дисциплину, служению которой отдал более полувека, как своеобразную социальную философию гуманитарного мировоззрения. Изучая, анализируя в этом ракурсе отечественный и мировой социум, академик Осипов и его соратники и последователи, наверняка, добьются этапных, эвристических открытий.

Горбачевская перестройка, а затем и мучительно длящийся период либерального реформирования лишили нас, россиян, многих иллюзий. Жизнь вокруг нарастила практические, жесткие, а временами и откровенно жестокие свойства. Добавила значимости традиционным ценностям: семье, карьере, личному успеху. Девальвировала коммунистические, социалистические, общинные принципы построения общества. Личный и корпоративный интерес довлеют над интересом государственным и даже национальным. Снова вспомнили, что "живем один раз", и большинство соотечественников свою отмеренную Провидением жизнь тщатся прожить "на всю катушку".

Литературный труд, в том либо ином виде длящийся четыре десятилетия, приучил меня воспринимать жизнь как чреду философско-художественных метафор.

Вспоминаю, как в конце 50-х любезный мне Кишинев буквально за несколько месяцев позитивно преобразился. И, что характерно, для этого не потребовалось ни больших средств, ни сверхусилий. Просто коммунальные службы города в бодром темпе снесли многочисленные заборы, которые уродовали физиономии улиц. Само собой, пришлось элементарно привести в порядок открывшиеся пространства, озеленить их, разбить цветники, пришлось обновить фасады зданий. Не припомню ни одного горожанина, кто остался бы недовольным этим массовым разрушением заборов, а чувства свободы, обновления, надежды, которые довелось испытать тогда мне, совсем еще юноше, запомнились на всю жизнь. Раскрытие моего города к светцу, горожанам, ветрам перемен лично для меня стало зримым воплощением рассуждений окружающих меня взрослых людей об Оттепели, преодолении культа личности, восстановлении ленинских норм жизни, о коммунизме, до которого, как тогда представлялось, точно доживет мое поколение.

В 90-х, снова став москвичом, наблюдал в Первопрестольной противоположный процесс – отгораживание. "Мое" тихо, но решительно и кардинально победило "наше". Как долго продлится этот процесс? Не ведаю, да, уверен, точно не знает никто. Может внуки наши начнут снова сносить заборы, быть может, пра-пра-правнуки...

Все чаще вспоминаю теперь график китайской монады по Лао-Цзы о постоянном перетекании в пространстве-времени круга жизни двух противоположных начал – "Инь" и "Ян". Учусь мудрости спокойно и отстраненно воспринимать жизненные коллизии и неизбежные социальные трансформации. Пытаюсь, как советовал Поэт, добру и злу внимать равнодушно и не оспаривать глупцов.

Древние китайцы сочувствуют тем, кому судьбой предначертано проживать период кардинальных социальных изменений. Я не согласен с ними. Мне ближе тютчевское: "Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые". Впрочем, что в этом необычного, ведь я, слава Богу, – не китаец...

Один из столпов европейского Просвещения Вольтер олицетворил жизнь людскую с возделыванием сада. Как честный мыслитель и художник, не смог обойтись без, мягко говоря, печального финала своего основного произведения на эту тему – "Кандида", где путь к символическому саду сложился для его героев в чреду ошибок и потерь. Не верится в конце чтения, что вольтеровские персонажи, даже достигнув Сада, смогут правильно возделывать его...

Ну, да Бог с ними, выдуманными Вольтером героями. Куда важнее понять, как нам быть со своим вконец запущенным и местами даже одичавшим Садом по имени Россия. Сильные сомнения обуревают, что сумеем должным образом возделать его.

А надо... В противном случае – мерзость запустения и непременная деградация всего и вся...

***

Сон, случается, переносит меня в Дом и Сад моего детства. Странно это, ведь под иными крышами, среди иных кущ довелось обретать мне куда большие сроки.