Газета День Литературы # 129 (2007 5)

– Чем вы объясняете такой интерес к вашей книге?

– Интерес понятен. Сравнительно недавно в журнале "Вопросы литературы" я прочёл такую характеристику нашей книги – "лихой биографический роман". Самое интересное, что никакого романа мы не писали, перед нами стояла совершенно другая задача. Мы пытались по возможности передать образ Сергея Есенина в контексте того времени, что заставило нас волей-неволей переосмыслить многие устоявшиеся оценки той эпохи, как предреволюционной, так революционной и послереволюционной.

Фактически Сергей Есенин заставил нас заново написать историю целого периода русской жизни. Потому что фигура поэта притягивала к себе множество людей из самых разных слоев общества. Как из маленького отростка вырастает целый куст, так и нам приходилось целые пласты событий, вырастающие из единичных фактов, окучивать и вскапывать заново. Мы анализировали отношения Есенина то с царским двором, то с членами первого ленинского правительства, то с идеологическими вождями той эпохи, то с его ближайшим литературным окружением, которое, в свою очередь, тоже было связано с людьми из совершенно других сфер. Так кругами, кругами наслаивался материал, который, естественно, чисто физически не мог войти в нашу книгу. Приходилось отслаивать целые пласты этого материала. Очень жаль было расставаться с отдельными сюжетными линиями, но они бы неизбежно увели нас ещё глубже и, возможно, далеко от самого поэта.

Такого рода подход к есенинской биографии, к его судьбе и поэзии не мог не вызвать огромного интереса. Это связано не только с тем, что книга вышла в год столетнего есенинского юбилея, когда была взбита очередная "пена" вокруг его имени. Помимо серьёзных работ, было много шумихи вокруг фигуры Есенина, которая подогревала интерес к нему. Мы не подогревали интерес. Мы пытались рассуждать вместе с поэтом и вместе с его читателем, что произошло в России в те годы, как это сказалось на есенинской судьбе, и какое влияние он всей судьбой оказал на своё время. Прямо скажем, что это весьма нетривиальный разговор, очень своеобразный контекст в русле всех многочисленных книг о Есенине, которые вышли до этого.

Конечно же, подобный смысл разговора и подобная его тональность вызвали интерес к книге. Произошло, в общем, то, о чём мы подспудно про себя думали, но даже боялись на это рассчитывать: что наша книга заставит идти дальше нас в разговоре не только о судьбе Есенина, но и о судьбе России в ХХ веке. Тем не менее, это произошло. По многочисленным письмам и встречам с читателями, по тем вопросам, которые нам задавали, по совершенно неожиданным открытиям, которые делали наши читатели в процессе чтения книги, мы увидели, что разговор вошел именно в то русло, которое мы пытались этой книгой проложить. Тем паче, что время, когда вышло первое издание нашей книги, было временем полной беспросветности в жизни страны. Казалось, что над Россией висит какая-то густая, чёрная, огромная туча, абсолютно непроходимая. Туча, которую не способен прорвать ни один лучик света. Это состояние тоже повлияло на нашу работу в том плане, что мы так или иначе были вынуждены сопоставлять наше время с есенинским. И думать о том, как жилось ему в его эпоху. И как он умудрялся при всём при этом даже перекраивать целые событийные куски времени своей поэзией, своими поступками. Своим поведением, вообще самой своей жизнью.

– Чем больше сгущаются подобные тучи, тем острее в обществе потребность прорвать темноту, осветить и развенчать какие-то укоренившиеся либо старательно укореняемые мифы. Не так ли?

– Безусловно. Я здесь поставил бы вопрос ещё острее. Приходилось развенчивать не только укоренившиеся мифы, но и мифы, наново созданные в каком-то лихорадочном порядке и массированным прессом вколачивавшиеся в головы людей с такой силой, на какую не был способен советский агитпроп. Самое отрадное в общении с людьми по поводу нашей книги было то, что мы удостоверились, как велико в умах людей сопротивление этому новому агитпропу. И какое подспорье сам Есенин и наша книга о нём оказывают в этой тяжелейшей интеллектуальной, духовной и душевной борьбе за русское самостояние.

– Не хотелось бы прерывать эту линию разговора, но вернёмся к созданию книги о Есенине. Как шла совместная с отцом работа над рукописью? Литературное соавторство – такая тонкая и сложная вещь, что не случайно во всей истории литературы – буквально считанные случаи удачных опытов на этой ниве.