Газета День Литературы # 139 (2008 3)

Долгое время еврейское и советское начала существовали в Самойлове диффузно-неразрывно. Одно из подтверждений тому – поэма "Соломончик Портной. Краткое жизнеописание". Созданная в конце сороковых годов, она впервые была опубликована в 2005 году. И, естественно, эта поэма выпала из поля зрения исследователей литературы. Лишь Андрей Немзер кратко и предельно-вольно прокомментировал её в послесловии к книге Д.Самойлова "Поэмы" (М., 2005).

"Соломончик Портной" дал мне ответ на вопрос, откуда у Самойлова такая ненависть к Катаеву? Природу сей ненависти я долгое время не мог до конца понять. Ведь Валентин Петрович – первый главный редактор "Юности", журнала, среди работников которого евреев было, по словам Мэри Озеровой, "слишком много" (данное свидетельство взято из "Книги прощений" Ст. Рассадина). Все известные "звездные" мальчики от прозы и поэзии вошли в литературу с легкой руки В.Катаева, и, более того, он сразу – по первым публикациям – записал их в "русские гении", которыми они ошибочно значатся до сих пор.

Конечно, предвижу такое объяснение: Давиду Самойлову, наследнику пушкинской традиции, была чужда "мовистская" проза В.Катаева. Однако явное отторжение началось с повестей "Алмазный мой венц" и "Уже написан Вертер". Почему предыдущие "мовистские" вещи ("Маленькая железная дверь в стене", "Святой колодец", "Трава забвения", "Кубик", "Разбитая жизнь, или Волшебный рог Оберона", "Кладбище в Скулянах") не вызвали подобной реакции?

Частично ответ лежит на поверхности. В письме к Л.Чуковской (начало августа 1980 года) Самойлов оценивает "Гамаюн" В.Орлова как "хорошую и полезную" книгу (книгу на самом деле мерзкую, написанную непрофессионально с ортодоксально-коммунистических, атеистических, антирусских позиций) и параллельно как "преотвратную" – повесть В.Катаева "Уже написан Вертер" ("Знамя", 2003, № 6). Лидия Корнеевна поняла Самойлова без его объяснений, и в ответном письме (9 августа 1980 года) среди её убийственных характеристик, данных Катаеву, затесалось одно слово, которое многое объясняет в восприятии обоих корреспондентов. Это слово "антисемитничает".

Довольно часто критику в адрес евреев Д.Самойлов воспринимал как проявление антисемитизма и даже фашизма. Так выступления П.Палиевского, Ст. Куняева, В.Кожинова в дискуссии "Классика и мы" оцениваются им как антисемитские (запись от 19 февраля 1978 года), а "Кожинов, написавший подлую статью об ОПОЯЗе, – фашист" (Самойлов Д. Проза поэта. – М., 2001). Согласно этой логике, в разряд преотвратных, антисемитских книг попала и повесть "Уже написан Вертер" (1980), в которой В.Катаев изобразил евреев-чекистов не героями, а палачами…

Интересно, что сам Д.Самойлов позволял себе многократные резкие высказывания о евреях, евреях-писателях в первую очередь. И, естественно, в этом Давид Самойлов проявления антисемитизма, фашизма не видел. Приведу три цитаты из подённых записей: "Вся муть лезла и вопила с яростью. Слово "талант" оказалось бранным. Хуже всех был искренний еврей Константин Финн" (18 марта 1963); "Саша Межиров – сумасшедший, свихнувшийся на зависти и ненависти к Евтушенко … Нет человека отвратительней Межирова, хотя редко он конкретно приносит зло. Он – осуществленье вечного зла" (23 мая 1973 г.); "Ожог" Аксенова – бунт пьяных сперматозоидов" (17 июня 1981 г.).

Вторая причина названного восприятия Д.Самойловым повести В.Катаева – совпадение её с собственной поэмой "Соломончик Портной" по типу героя и принципиальная разница в отношении к нему.

В этой поэме поражает, в первую очередь, то, насколько несамостоятельным как поэт, как эпик был Давид Самойлов в данный период. Все расхожие штампы своего времени в восприятии событий первых двадцати пяти лет советской власти он не просто художественно убого воплотил, но и довёл некоторые из них до полного абсурда.

Понятно почему Андрей Немзер так неохотно цитирует поэму, выбирая в двух их трёх случаев самые идеологически нейтральные строфы. Ибо всё остальное настольно примитивно и по мысли, и по форме, что и комментарии не требуются. В тех же местах поэмы, где автор оригинален, что сразу чувствуется, к нему возникают вопросы.

Во-первых, зачем в годы гражданской войны Соломончик "отучился картавить // На проклятое эр"? Из-за боязни всё того же русского антисемитизма? Так в стране картавили широко и без боязни (сразу же после революции была принята соответствующая статья, по которой евреененавистники карались расстрелом) и руководители государства, и чекисты-революционеры на местах. Среди последних пришлось потрудиться Соломончику, о чём в поэме сказано коротко, так:

Он ходил с продотрядом

Потрошить кулачьё.

Подробности этого потрошения те, кто забыл, смотрите в поэме Э.Багрицкого "Дума про Опанаса". И если автор "Думы…", "честный представитель одесской нации", за убийства мирных крестьян возводит комиссара Когана в ранг героя, то Давид Самойлов за эти и другие "заслуги" наделяет Соломончика скромным званием "сына России".