Газета День Литературы # 148 (2008 12)

звонкий окрик и сквозняк!

Бедный путник, затоскуешь,

зря пошёл через сосняк…

***

Кто эти тёмные, злобные, ржущие?

Это охотники ищут невинных...

Небо закрыто наглухо тучами,

лают собаки на улицах синих.

Лают собаки, никто и не видел их!

Каждый мобильник сходит с ума.

Вас сквозь бинокли когда-нибудь видели?

Не из партера, а там, где Луна

трижды закрыта туманными глюками.

Крик воронья, гипнотический вальс...

Крестик нательный мой!

С болью и муками

тихо молюсь за Россию, за вас.

Наталья Егорова ”НА КРАЮ МИРОВОГО ПОРЯДКА...”

***

С волчьей ягоды, с чертополоха

Для вощаных светящихся сот

Я любовь собирала по крохам,

Как пчела терпеливая – мёд.

И в великом земном разнотравье

Запах солнца захватывал дух.

Длилась песня, соловья и славья,

Лился хмель золотых медовух.

Вы – спешили, работали, ели,

Выше Господа ставя дела.

Шли к какой-то неведомой цели.

Я – любила, летела, жила.

Ты бери, мой богатый, да нищий,

Мёд, что ульи собрали мои.

Всяк обрящет, кто верит и ищет.

Вьется Паркою – пчелка Любви.

Не печалься, что много растрачу,

С златокрылою споря судьбой.

Выпью сусла за хмель и удачу

Каждым взятком делиться с тобой.

И взлетая над райскою кущей,

На двоих разломлю каравай.

Никогда не скудеет дающий.

Солнце светит и жжёт – через край!

***

Никто не косит чёрные бурьяны.

По всей округе – тленье и распад.

Глядят сквозь ночь в тягучие туманы

Глаза пустых, забытых Богом хат.

И собранный по чьей-то вышней воле

В честь жизни той, что пела и цвела,

Стоит музей в безлюдном диком поле

На улице умершего села.

О жизни той, что пела и светила,

Ржаной косой пленив пределы стран,

Горят горшицам сонные светила,

Рубахам красным пляшет сарафан.

А у светца, где в пёстром полушалке

Крестьянка-мать детей учила жить,

Соломенное чучело на прялке

Сучит судьбы таинственную нить.

Растут в бурьяне племена другие.

И на могилах родины моей

У древних хат легко зовут Россией

От чужаков родившихся детей.

А ты всё ищешь правды и исхода,

Пока, дыша в затылок тяжело,

Других миров ненужная свобода

Летит с дождём в разбитое стекло.

И не смирившись с пагубой и тленом,

Музейный зритель родины своей,

В умершей хате споришь со вселенной,

Но лучшей жизни – не находишь в ней.

***

Родителям

Кто посмеет меня обогнать-перегнать?

Я бодаюсь с великой горой!

Ах вы, санки-салазки, разбойная стать,

Острый полоз, снежок под рукой!

Мама в шубке-боярышне тропкой бежит

К папе в школу – на первый урок.

А у чёрных бараков солдат-инвалид

Сел с гармошкой на снежный порог.

Над холмами горят снегири-купола.

Льнёт к заснеженной крепости лес.

А в церквах разорённых – щебёнка и мгла,

И на фресках – глаза в пол-небес.

Бьются в заверти снежной другие миры.

Я от жути кричу: "Ух ты, ух!"

Я лечу над Россией с высокой горы –

Захватило от вечности дух!

Вслед мальчишки на гильзах немецких свистят,

Как в военных снегах соловьи.

А родители в парке у школы стоят

И кричат мне, кричат о любви!

И слагаем мы были Победы святой

Над заснеженной древней горой,

Даже в мыслях не зная отчизны другой

И не веря беде роковой.

Я в крови сохраню ту любовь и мечту,

И на смертных очнувшись санех.

…А родители ловят меня на лету –

И толкают в смеющийся снег!..

***

В черничниках – личинки и жуки.

Замшелых сосен треск вдоль косогоров.

– Ау! – кричат за рощей грибники.

В лесах красным-красно от мухоморов.

Беспечный дачник пнёт ногой – не жаль!

Да и куда их – алых и бесстыжих?

Ау, ау, опять моя печаль

Стоит с лукошком в соснах медно-рыжих.

Мне кажется, что жизнь не удалась,

Но я не знаю, как мне обозначить,

К чему я, позабыв себя, рвалась,

И что я понимаю под удачей.

И почему не светлый лес грибной

Меня влечёт – дробясь в пластах тумана,

Восходит солнце за моей спиной –

И светится поганая поляна.

***

Пар дыханья и воздух морозный.

Посвист вьюги сквозь вещие сны.

Смотрят в ночь древнерусские звёзды

Из днепровской седой глубины.

Здесь ходили поляки и шведы

Волчьей сагою смёрзшихся струн,

И кровавые стяги Победы

Пел, вмерзая в снега, Гамаюн.

А сейчас здесь ревёт автострада,

Выпив город усталый до дна,

И тяжёлые камни распада

Рушит в ночь крепостная стена.

Но и в самой решительной схватке,

В час сомненья, ступив за черту,

На руинах былого порядка

Я увижу Небес красоту.

Это весть о Вине и о Хлебе,

О терновом сиянье Венца.

Ведь сквозь трещины в дрогнувшем Небе

Только ближе дыханье Творца.

***

Сыпнёт снежок за ворот шубы тьма.

Дай рукавичку, зимушка-зима!

Пускай за всех, кто в буре одинок,

Горит червонной розою платок.

С чужих перил сметаю снежный прах.

В чужую дверь стучусь в помёрзлых тьмах.

Чужой пурге кричу: "Довольно выть!

Мне не с кем о любви поговорить!"

***

...Ты бил в те дни ракеткой воздух с гудом

И повторял какой-то длинный счёт

Своих побед. А я ждала, как чуда,

Твоей любви: она вот-вот придёт!

А впрочем... Что ты вспомнишь, шут, мальчишка,

Ловец удач и пуха с тополей?

Давно как с чем-то безусловно лишним

Управился ты с памятью своей.

...Минуют дни... Приедут гости летом

В твой старый дом. Ты выбежишь на луг

И вспомнишь за случайной сигаретой

Былую стать стареющих подруг.

Окликнешь время – седовласый мальчик,

Прошедшим, словно светом, осиян.

Но на лужайке в жёлтый одуванчик

Никто не отобьёт тебе волан.