Газета День Литературы 162 (2010 2)

Прежде всего это касается, например, полковника Сергея Сергеевича Скалозуба. Вот его ответ на замечание Фамусова о собственном брате: "Имеет, кажется, в петличке орденок?" – "За третье августа; засели мы в траншею: Ему дан с бантом, мне на шею" . Обычные примечания к тексту пьесы говорят о том, что имеются в виду, соответственно, орден святого Владимира с бантом, который носили на груди, и орден святой Анны, который надевали на ленте на шею, но никто не обращает внимания на дату 3 августа (старого стиля) – видимо, предполагая, что она поставлена здесь только "для размера". Между тем, как раз с 4 июня по 15 августа (нового стиля) 1813 года боевые действия между войсками Наполеона и Шестой союзной коалиции не велись, поскольку действовало Пойшвицкое перемирие. 31 марта 1814 года войска союзников вступили в Париж, так что к этому году "3 августа" отнести уже нельзя. Варианты с русско-турецкой войной 1806-1812 и русско-персидской войной 1804-1813 годов также следует отвергнуть, поскольку в них война носила подвижный характер, и русские войска в траншеях вообще не отсиживались. Следовательно, речь может идти только о 3 (15 по новому стилю) августа 1812 года ( "Я с восемьсот девятого служу..." ), а эта дата относится ни много ни мало – к героической обороне Смоленска, участники которой обеспечили соединение армий Багратиона и Барклая де Толли, а также их организованный отход в сторону Москвы. Так что полковник Скалозуб – не только "созвездие маневров и мазурки", "и золотой мешок, и метит в генералы". Он – профессиональный военный, боевой офицер. "И знаков тьму отличья нахватал; Не по летам и чин завидный" , – да уж, не по летам, но, видимо, по заслугам. А то, что себе на уме (это особенно видно в сцене первой встречи с Фамусовым, когда Скалозуб, явно наслаждаясь, лицезреет угождающего ему вельможу и гудит "густым басом": "Зачем же лазить, например, Самим!.. Мне совестно, как честный офицер..." – вместо того, чтобы помочь хозяину "отвернуть отдушничек", т.е. форточку) умело "косит" под болвана и "делает карьеру" – это уже особенности личного характера и общественного статуса. Очень похоже на то, что пока Чацкий приводил в чувство упавшую в обморок Софию, Скалозуб лично осматривал свалившегося с лошади Молчалина, "жалкого ездока", и оказывал ему помощь, вплоть до перевязки, хотя вовсе не обязан был этого делать.

Так что комическим данный образ можно признать лишь в одном, достаточно широко развёрнутом в пьесе, но строго определённом отношении: отношении личности к своему социальному "я". И в мимолётном столкновении двух грибоедовских карикатур: "держиморды" Скалозуба с "прогрессистом" Репетиловым, – последнее слово остаётся безусловно за первым: " Репетилов (Скалозубу)

...Нет нужды, я тебя нечаянно сыскал,

И просим-ка со мной, сейчас без отговорок:

У князь-Григория теперь народу тьма,

Увидишь, человек нас сорок,

Фу! сколько, братец, там ума!

Всю ночь толкуют, не наскучат,

Во-первых, напоят шампанским на убой,

А во-вторых, таким вещам научат,

Каких, конечно, нам не выдумать с тобой.

Скалозуб

Избавь.

Учёностью меня не обморочишь,

Скликай других, а если хочешь,

Я князь-Григорию и вам

Фельдфебеля в Волтеры дам,

Он в три шеренги вас построит,

А пикните, так мигом успокоит".

Надо же, фельдфебеля – и "в Волтеры"?! И кому – князю?! Сразу видно: Скалозуб "академиев (лицеев) не заканчивал", и он – вовсе не аристократ. Он даже куда больший демократ, чем Репетилов, только демократия у него – особая, "военная", "николаевского" образца, гениально угаданная и предвосхищённая Грибоедовым. С репетиловыми она справляется на раз, а вот с Чацкими ей куда как сложнее.